Мой бывший враг

Вознесенская Дарья

Я старательно улыбаюсь, отвечаю на каверзные вопросы — их поменьше сегодня — таскаю тяжелые подносы, пусть ноги и заплетаются, и отсчитываю даже не часы — минуты, до окончания смены, которая, похоже, сегодня не закончится никогда. Потому что к полуночи в клубе не протолкнуться, а у випов, похоже, заканчиваются темы для обсуждения, и они требуют напитков покрепче и «девок посимпатичней».

Слава Богу, танцовщицами я больше не занимаюсь, как и тем, чтобы таскать им добычу с танцпола. Потому просто киваю и ухожу на поиски

Жени, способной решить этот вопрос… точнее, собираюсь уйти. Поскольку в этот момент холеный красавчик, которого все называют Олег, перехватывает меня за руку и так резко дергает на себя, что я не удерживаю равновесие и плюхаюсь ему на колени.

— Мне и эта подойдет, — довольно объявляет он окружающим и хватает меня за подбородок, разворачивая к себе. — Хорошенькая маленькая пчелка…

На такие случаи у нас четкие инструкции — привлечь внимание охраны, но… Собственно я уже под внимательным взглядом владельцев. Они же должны мне помочь? Или нет?

— Простите, я работаю в клубе только официанткой, — улыбка, чувствую, становится кривоватой. — Для всего остального есть другие… пчелки.

— А если мне нужна именно ты? — нахально уточняет мужик.

— Придется пересмотреть свои предпочтения, — стараюсь говорить примирительно, но по лицу вижу — этот красавчик не привык к отказам, и они ему не нравятся.

Я растеряна, отвратительно себя чувствую, а еще… иррационально обижена, что мне приходится самой защищаться.

— Отпусти.

Нет, не самой все-таки. Или у этого слова другое значение? Голос Ильи Демидовича раздается подозрительно близко… и когда мне и правда позволяют встать, я, фактически, оказываюсь уже в его объятиях. Нет, он не трогает и не обнимает — я чувствую исходящий от него хищный жар спиной.

— Андрея мне найди.

Он разговаривает отрывисто и скупо, а я почему-то боюсь обернуться и посмотреть на его лицо. Только киваю и выскакиваю из ложи.

Андрей — наш управляющий, и мне вдруг кажется, что того сейчас будут отчитывать за мою нелюбезность, а значит я работаю здесь последний вечер.

— Майя? — Женя хмурится. Но не из-за меня — похоже, ей опять не нравится мой внешний вид. Да и я чувствую себя странно — неужели и правда заболела?

— Позовешь Андрея? — киваю слабо.

— Все в порядке?

— Вот и узнаем…

Вздыхаю и иду собирать очередной заказ, который поступил от моего «любимого» столика. В голове — тупая боль от музыки и размышлений, руки подрагивают от тяжести подноса, а в ложе уже целая толпа — Андрей, танцовщицы, еще парочка постоянных клиентов, которых я узнаю.

Пожалуй, это последняя связная мысль.

Потому что дальше — темнота перед глазами, водоворот, тошнота и грохот, который перекрывает даже музыку. И, кажется, производит выпавший из рук поднос…

— Неплохой способ привлечь мое внимание.

Что?

Кто?

Это мне?

До

меня доходит, что, во-первых, я лежу, и меня сюда в это «лежу» принесли, оставив смутное воспоминание о мужских руках. А, во-вторых, тот кто это сделал, находится совсем близко. И голос мне знаком… И воспринимается он еще более низким и тягучим, когда не разбавлен ритмом басов.

С трудом открываю глаза, пытаясь понять, где нахожусь и что со мной. Мне одновременно горячо и холодно, и потряхивает немного.

Не сразу, но понимаю — в этом кабинете я была. Один раз, когда меня принимали на работу и управляющий давал первичный инструктаж. Только в тот момент я не лежала на кожаном диване, а надо мной не склонялся владелец заведения.

И в этот момент до меня доходит, что именно он сказал. Щеки вспыхивают то ли от смущения, то ли от возмущения, я мотаю отрицательно головой и пытаюсь подняться:

— Я не…

— Оставайся на месте. Я вызвал врача.

— Врача? З-зачем?

— Затем, что если в моем заведении кто-то валится в обморок с коллекционным виски за пятьдесят штук, то я должен, по меньшей мере, понять причину.

В голове, наконец, вспышкой сверхновой — произошедшее. И тут же — ужас перед тем, что я натворила своим падением.

— Вы… мне придется выплачивать?

— Еще скажи — отрабатывать. Начиталась низкопробных романов? Или все-таки это и было твоей конечной целью?

Только хлопаю ресницами.

Я не идиотка и не тушуюсь перед людьми, но его резкость, насмешка и тяжелый взгляд — это то, к чему ни один человек не может быть готов. Потому я снова шепчу растерянно:

— Я не пыталась ничего…

— Верю.

— Я же понимаю, что я не та, кто вам…

— А вот это зря.

— Ч-что?

Смотрю на него в изумлении, силясь что-то сказать, но нас прерывает стук в дверь. И тут же в кабинет заходит врач скорой помощи в фирменном комбинезоне и занимает место Каримова. Тот, слава Богу, выходит — с него бы сталось продолжать изучать меня с любопытством натуралиста.

Меня слушают, задрав рубашку, ощупывают живот и лимфоузлы на шее, меряют температуру, а потом делают укол с жаропонижающим и успокоительным.

— Сильное переутомление и обычная простуда. Отсюда жар, слабость и обморок, — говорит доктор вновь появившемуся Каримову, не мне. — Лекарства я написал, но самое главное — постельный режим и теплое питье. Хотя бы дней пять. Справка вам нужна?

А это, наконец, мне. Я чуть заторможенно киваю, понимая, что справка в универе точно понадобится.

— Спасибо.

— Не болейте, — подмигивает мне доктор и выходит, о чем-то продолжая разговаривать с Каримовым.

Я же осторожно сажусь на диване, оправляю рубашку и провожу языком по пересохшим губам. Надо, наверное, отпроситься у Жени… или у Андрея? Черт, тут можно сразу у Каримова разрешения спрашивать…