Мой дедушка – частный детектив

Кониси Масатеру

– Но если все так и есть, – высказала Каэдэ оставшиеся у нее сомнения, – почему она, увидев все случившееся с начала до конца, не только не вызвала скорую, но и сбежала с места преступления?

– Конечно, тому должна была иметься веская причина, – дед снова затянулся, кончик «голуаз» ярко вспыхнул. – Эта женщина в процессе развода или только что развелась и теперь борется за право опеки с отцом ее ребенка. Камень преткновения, само собой, – ее алкоголизм. Если она не бросит пить, ее лишат права опеки. Вот она субботними утрами и ходит

в больницу, где амбулаторных пациентов лечат от алкоголизма.

– Ясно. Тогда можно понять, почему она занимается ходьбой в первой половине дня.

– В тот день она тоже возвращалась домой из больницы. После возвращения ей, вероятно, предстояло встретить ребенка с занятий. Однако она машинально купила спиртное в комбини у станции или еще где-нибудь, и прикладывалась к нему на ходу. Алкоголизм – страшный недуг. Терпения не хватает даже на каких-нибудь десять минут пути до дому. Так она и стала свидетелем преступления…

– Но если бы она вмешалась, выяснилось бы, что она выпила.

– Мало того, думаю, что и потом она не объявлялась по той же причине. Вся суть, пожалуй, в том, что сразу после случившегося хлынул проливной дождь. Это не более чем домыслы, но… неужели она, спешно вернувшись домой, отправилась за ребенком на машине, несмотря на то, что выпила? А это уже вождение в нетрезвом виде. Тем более невозможно прийти в полицию и дать показания.

И эти «домыслы» вполне логичны.

Но все же… Разве обычно люди не соглашаются выступить в качестве свидетеля – кроме тех случаев, когда слишком сильно рискуют, попавшись на вождении в нетрезвом виде?

– Ну хорошо, дедушка, – и Каэдэ спросила о главном, на чем было сосредоточено ее внимание, – каким же образом можно найти ее?

– Очень простым, – ответил дед. – Достаточно поискать в пределах трех-четырех станций, ближайших к той прибрежной террасе, не проводится ли в тамошних больницах амбулаторное лечение желающих отказаться от алкоголя или снизить его потребление. Если она ездит туда поездом, видимо, парковки рядом нет. Иными словами, высока вероятность, что больница небольшая, – дед с шумом выпустил последний сигаретный дым, словно не желая с ним расставаться. – Утром в эту субботу она наверняка там.

В этот момент огонек сигареты погас.

– Мне ее видно. У этой женщины, которая ждет в приемной, – продолжал дед, – доброе лицо, она чуть-чуть похожа на Канаэ. Ребенок для нее – смысл жизни. Сама жизнь. И при мысли об Ивате-сэнсэе сердце у нее разрывается от угрызений совести.

Погода выдалась на редкость хорошая.

Держа деда за руку, Каэдэ, как когда-то давно, устроилась рядом с ним на открытой веранде-энгава.

– Каэдэ, посмотри-ка! – дед поднял голову, указывая пальцем на чистое зимнее небо на западе. – Видишь, вон там три облака. Попробуй придумать про них рассказ.

В отличие от того давнего случая, на этот раз в небе не было ни облачка. Но Каэдэ заговорила как ни в

чем не бывало:

– Крайнее слева – мой дедушка в молодости, в середине – мой папа, тоже в молодости. А крайнее справа – мама, когда она была молодой.

Пока она сплетала рассказ, каждый вдох становился холодной печалью, каждый выдох – белой печалью.

Так и продолжалось.

И она горько раскаялась в том, что сделала героями рассказа своих родителей.

8

Выходные, вечер.

– Предлагаю выпить, – объявил Сики, по приглашению которого Каэдэ пришла в семейный ресторан. – Извините, что так внезапно, срочно отпросился с подработки. Ну, кампай!

Похоже, сам Сики уже успел пропустить несколько порций пива. Легкий румянец придал ему какой-то ребяческий вид, и казалось, что он моложе Каэдэ не на два года, как на самом деле, а больше.

«Ночь была молода, и он тоже», – мелькнуло в голове Каэдэ самое известное в истории начало детектива, первая строчка «Женщины-призрака».

– А сэмпаю повезло. Так уж получилось, что и женщина, которую нашли в маленькой больнице, дала показания, и раненый парень, который был в тяжелом состоянии, пришел в себя и согласился ответить на вопросы следствия.

Как и полагал дед, по-видимому, причиной случившегося стали все-таки разборки из-за наркотиков. В итоге ожидалось, что в понедельник утром Ивату выпустят.

– Так что, Каэдэ-сэнсэй, – продолжал Сики каким-то натянутым тоном, – я хочу преподнести вам кое-что. Судя по имени, день рождения у вас где-то в конце осени. Хоть и с большим опозданием, но… словом, вот вам подарок.

И Сики небрежным жестом выложил на стол книгу без какого-либо подобия подарочной обертки. Этому сборнику научно-фантастических рассказов Роберта Ф. Янга дал название один из них – «Девушка-одуванчик».

О том, как на выпускной церемонии в начальной школе дедушка подарил ей эту же книгу, Сики она не рассказывала. Значит, это действительно случайное совпадение.

– Это единственный перевод, который мне нравится. В нем девушка с волосами цвета одуванчика, чтобы не бояться жить в одиночестве, преодолевает пространство и время ради встречи с любимым. Ну, вы-то, думаю, наверняка ее уже читали, но, по-моему, было бы неплохо иметь издание с новым переводом. Обложка и перевод вроде бы ничего.

Каэдэ думала, что при виде дорогого ей названия книги обрадуется, а у нее почему-то защипало глаза. Поблагодарив, она произнесла чуть дрогнувшим голосом:

– Сики-кун, какое, по-вашему, выражение из четырех иероглифов самое печальное в мире?

– Эм-м…

Должно быть, такого вопроса он не ожидал. И замер, не закончив привычным жестом поправлять волосы.

– Для меня это… пожалуй, «один на свете».

Ее было уже не остановить.

– Видите ли, я… – слова и мысли хлынули потоком, словно прорвало плотину. – Когда дедушки не станет, я останусь одна на свете.