Мой дикий

Истомина Аня

Усмехаюсь. Вот зараза.

– Ну, месяца три.

– Охренеть! – вижу, как встряхивает головой от возмущения. – Сумасшедший!

– Не ругайся, лапуль, – виновато бубню. – Дел много было. Не обращал внимания. Ну, щемит и щемит… Как ты себя чувствуешь?

– Да что я-то? Беременность не болезнь.

Вздыхаю. Как спросить то, чтобы не обиделась?

– Нормально все у нашего… парня?

– Нормально, – слышу усмешку.

– Как назовем? – закидываю руку за голову, представляя, как буду катать коляску.

– Илюшей, – по тону

ясно, что Алиса язвит, и я скриплю зубами. – Ладно, шучу. Я дочерей называла. Как бы ты хотел назвать своего сына?

Как? С отчеством моему ребенку не очень повезло. А надо, чтобы сочеталось.

– Сложно, – признаюсь. – Никогда не думал, что кто-то будет носить мое отчество.

– А Мирон? – удивляется Алиса.

– У него фамилия и отчество деда. Я не воспитывал его. Мать не хотела, чтобы мы общались. Я ж сидел… Может, Давид?

– Ладно, у тебя еще есть время подумать, – успокаивает меня рыжуля. – Но Давид красивое имя, мне нравится.

– Возьмешь мою фамилию? – уточняю. – Она вам больше пойдет.

– Ты сначала разведись со своей фиктивной женой.

– Бляя, – стону, – мне нельзя ложиться в больницу. У меня же развод.

– Замолчи, – снова рычит моя рыжуля. – Потом разведешься. Может, передумаешь еще.

– Ты сейчас до…говоришься, я никуда не лягу. – возмущаюсь.

– Тогда фиг тебе, а не Давид. Будет Илюша.

Усмехаюсь. Пиздец, я попал.

Я же теперь как дрессированный лев буду. Шаг влево, шаг вправо – расстрел. Только почему-то от этого такое тепло… Алиса кусается, но лишь потому, что я ей не безразличен.

– Алис, ты меня любишь? – спрашиваю, а у самого дух захватывает.

– Конечно люблю! – возмущается она. – Иначе бы прикопала на твоем участке уже, а не в больницу везла.

Улыбаюсь.

Слышу, что шмыгает носом. Сажусь на сидении, несмотря на громкие возмущения.

– Лапуль, – улыбаюсь, глядя на нее в зеркало, – ну хватит меня строить. Я же выздоровлю и все припомню.

– Выздоровей для начала, – бурчит Алиса, но я ловлю на себе ее обеспокоенный взгляд.

– Я хочу увидеть тебя в белом платье. – улыбаюсь снова ей в зеркало. – И чтобы Злата танцевала со мной вальс.

Алиса смотрит на меня серьезно. Потом внезапно тормозит на обочине, роняет голову на руль и трясется в тихих рыданиях.

56. Рэм

К счастью, до инфаркта не дошло, поэтому я провалялся в больничке всего неделю. Доманский организовал мне развод прямо на больничной койке. А сегодня меня выписали и я, наконец, еду домой. Свободный от всех обязательств, которые тянули меня в прошлое.

Теперь все по-новой. С чистого листа. И плевать, что мне уже за сорокет. Никогда не поздно начать жить так, как реально хочется.

– Как Злата? – уточняю у Алисы и кошусь на пачку сигарет. При ней делаю вид, что не курил все это время.

– Максим говорит, что старается. –

улыбается она, ловко выкручивая руль. – Я ей передала, что ты хочешь от нее в подарок танец. Ты бы видел, как она загорелась. Вперед меня в машину побежала, чуть костыли не забыла.

Смеюсь.

– После свадьбы займемся клиникой.

– Я не знаю, как буду тянуть ее, когда рожу, – признается Алиса со вздохом.

– В смысле, ты тянуть? У нас есть двое взрослых детей. Они согласились помочь. Забава умная, Мир деятельный. Справятся. Твое дело – ненавязчивый контроль.

– С их любовью, они глотки друг другу перегрызут, – усмехается рыжуля.

– Издержки большой семьи. Ничего, подружатся. Совместное времяпрепровождение сближает. – успокаиваю ее. – Четверо детей на двоих. Как мы вообще с тобой додумались до такого?

– Придурки, – пожимает плечами Алиса.

– Да не говори, – усмехаюсь.

Мы сейчас находимся с ней в той фазе, когда потихоньку принимаем себя, со своими слабостями и косяками. Учимся любить себя через любовь и заботу близких. Учимся доверять миру.

И я впервые за много лет просто расслабился. И Алиса расслабилась.

– Надо квартиру менять, – перевожу дыхание, забравшись на пятый этаж.

Дома никого нет.

– Я тут присмотрел пару вариантов. Под ключ. В этом же районе. Посмотришь?

– Сначала накормлю тебя, – кивает моя заботливая. – Приготовила запеканку с мясом по маминому рецепту.

– Ммм, – тяну с предвкушением, учуяв аромат. Захожу на кухню, мою руки. – А на десерт у меня кое-что сладенькое, да?

Ловлю Алису и притягиваю спиной к себе, глажу по еще совсем маленькому выступающему животику, скольжу ниже.

– Тебе нельзя. Доктор сказал: покой.

– Про половой покой он ничего не говорил… Ммм, киска уже влажная, – шепчу, прикусывая мочку изящного ушка.

– Предательница, – смотрит Алиса вниз, а я ржу и разворачиваю ее к себе лицом.

– Ладно, пойдем на компромисс. Ты сверху.

– Вот хитрый. – вздыхает она и мы плавно перемещаемся в комнату.

Какие, нафиг, прелюдии, когда мы изголодались друг по другу? Мы даже одежду снять до конца не в состоянии. Умудряюсь только расстегнуть брюки и задрать Алисе подол платья. Сажаю на себя, медленно толкаясь в нее со стоном.

Какие нахрен трусы с разрезом и кружевной лифчик?

– Алиса, – стону, когда она набирает темп. – Не навредим?

– Не бойся, – возбужденно усмехается она, задирая мне рубашку и впиваясь губами в грудь, отчего я улетаю куда-то в космос. – Ты в надежных руках.

– Я про ребенка, – скалюсь, сжимая ее ягодицы до вмятин и придерживая, чтобы не опускалась слишком резко.

Трахаемся, будто в первый раз дорвались друг до друга. До искусанных в кровь губ, засосов и искр из глаз. До бесстыжих громких стонов и тихих признаний.