Мой дом там, где ты
Шрифт:
Пока Алина всё это выдвигала, Никита открыл бутылку красненького и налил жене рубиновую жидкость в высокий бокал. Складывалось такое ощущение, что ответов на свои вопросы, она не ждала. Многие из них были просто риторическими.
— Это, конечно, не «Шато Вижак», который ты нам привозил из Франции, но тоже неплохо. — «Шато Вижак» любимое вино Леры. И я всегда покупаю несколько бутылок, когда там бываю.
— Со свиданьицем? — улыбнулась она, чокаясь с нами.
Буквально через полчаса Ник уже ушёл разговаривать с кем-то по телефону, обсуждая
— Кит в это время всегда работает, не обращай внимания. Это же у нас здесь ночь, а там только самое начало рабочего дня. Я уже привыкла.
— Когда же он спит?
— А, он, как Наполеон. Обычно ложится вместе с детьми и встаёт около полуночи. Поработает и под утро идёт отогревать меня. — Смеётся Алинка. И столько любви в этих словах скрыто. Столько нежности. Невольно сглатываю и продолжаю чистить картошку.
— «Глазки» можешь не трогать, а то долго будет. — Наставляет она меня.
Пока Алина жарит картошку, рассказывает мне смешные истории о своих детях, смеемся вместе. Мне так уютно. Так хорошо.
— Всё. Готово! Егорка, ты пока открой банку с огурчиками, а я сбегаю на минутку к детворе, проверю всё ли у них в порядке. Не скучай, я мигом!
— Ну, что? Удалось что-то узнать? — спрашивает Алина шёпотом у Ника, подкрадываясь к нему со спины.
— Ты о чём?
— О Егорке, конечно!
— Ничего нового. Нарычал на Антона. В общем, всё, как всегда.
— Блииин…! Что совсем ничего тебе не рассказал? Ни одного малюсенького секретика? Вы же пешком домой шли?
— Да, шли. И что? Малыш, прости, у меня переговоры важные.
— У тебя всегда переговоры! И всегда важные! А дружба что, неважно?! Я всегда считала, что любовь и дружба превыше всего!
Никита многозначительно взглянул на жену.
— Лааадно, ухожу. Ухожу, ухожу. — Чмокнув его в шею, она тихо прикрыла за собой дверь.
— Ой, забыла спросить, ты картошечку жареную будешь? — вернувшись, спросила она шёпотом.
— А-ли-на! — прорычал Никита.
— Как хочешь! — фыркнула она. — Нам же больше достанется!
Дети сладко спали в своих кроватках, мирно посапывая. Алина поцеловала каждого в щёчку, поправила одеялка и на цыпочках вышла из детской.
— Егорка, я вернулась! Ой, как тут пахнет! Мы с тобой сейчас так вкусненько поедим. Клааааасс! Сама себе завидую. — Сделав глубокий выдох, она села напротив меня.
— Устала? Тебе, наверное, тоже пора отдыхать, а тут я…
— Что ты! Мне же это всё в радость! Я знаешь, как люблю вот это всё! — она обвела рукой кухню, словно обняла её. — Конечно, порой устаю, я же живой человек. Но я уже привыкла. Знаешь, я же всегда жила с Мишкой. Помнишь, его?
— Конечно. Классный парень.
— Вот-вот! А в детстве мы не очень-то с ним ладили. Я считала его полнейшим придурком.
— Да, ладно… мне показалось вы так дружны…
— Это да… — засмеялась она. — Но это сейчас. А когда мы были маленькими, наших родителей часто не бывало дома и мы с Мишкой были предоставлены сами себе. Представляешь, я вечно готовила,
— А какая у вас разница?
— Шесть лет. Как и с Никиткой. Ой! — смеётся она. — Никитка…, надо же. Давно я так его не называла.
— У меня с сестрой тоже разница в шесть лет.
— У тебя есть сестра?!
— Алин, прости, вино закончилось. Будешь виски?
— Хочешь меня споить?
— Почему бы и нет. Будем с тобой в одинаковой кондиции.
— Не боишься?
— Не-а. А чего мне бояться? Ты что буйная становишься?
— Почему буйная? — опять засмеялась она. — Нет. Хитрая и дотошная. Учти, я узнаю все твои секретики!
— Думаешь?
— Уверена!
— Вынужден тебя разочаровать. Я тот ещё партизан.
— Ха! И не с такими справлялась.
— Ок. Проверим? — подставил ей ладонь.
— А давай! — засмеялась она и «дала мне пять».
— Так говоришь, у тебя есть сестра. А где она? Как её зовут? Почему ты с нами её не знакомишь?
— Воу, ничего себе напор! Как из брандспойта [1].
— А то… — цокнула она языком.
— Её зовут Валерия. Она балерина и живёт во Франции.
— И…?
— И всё. — Ухмыльнулся. Я предупреждал, легко не будет.
— Ладно. Наливай, не зевай!
— Прости.
— Егорка, а ты никогда не задумывался о том, что пора бы уже прибиться к берегу?
— В смысле?
— Я имею ввиду любимого человека.
— Ой, Алин, туда лучше не ступать…, там всё сложно.
— Понимаю. Но и ты пойми, я… просто хочу тебе помочь. Этот разговор тебя ни к чему не обязывает, я, безусловно, не хочу и не буду насильно лезть к тебе в душу и ты можешь ничего мне не рассказывать. Но… я знаю, что порой, самый незначительно маленький толчок может помочь разрешению какой-то проблемы. А проблема есть, ты не можешь это отрицать! И поскольку я женщина…, в некоторых вопросах мне всё-таки виднее. И я бы могла дать тебе дельный совет, в отличие от твоих близких друзей, которым ты очевидно, открыться не можешь.
— Мои друзья всё знают. Но в одном ты права: ты и Никита стали такими же близкими мне людьми, как и Тоха с Ксенией, а следовательно, заслуживаете знать правду обо мне. Да. Проблемы есть. И я никогда не преувеличивал их значимость, просто не хотел обременять лишний раз. Моя история слишком долгая. Долгая и грустная. Длиною в жизнь.
— Отлично! А мы никуда не спешим. Начинай….
В тот вечер, а точнее ночь, я проговорил без умолку несколько часов подряд. Начиная с того момента, как отец привёл в наш дом свою красавицу жену с её соплюхой, то есть, с Лерой, заканчивая тем, как эта «соплюха» разорвала мне сердце и исчезла теперь уже кажется навсегда.