Мой дом там, где ты
Шрифт:
— Лютый, ты с нами? — голоса девочек стихли и я, выругавшись, зашёл в ванную.
***
— Я не хочу кашу! — капризничала Энжи.
— Vous devez tout manger, sinon vous ne quitterez pas la table. [1] — Сложив ручки на груди, Энжи недовольно сопела, не отводя глаз от ненавистной каши.
— Доброе утро, красавицы! — одарив их обеих самой искренней улыбкой, я мягко приземлился в своё кресло.
— Доброе утро! Привет. — Почти хором ответили девочки. И Лютый, подхватив эстафету, гавкнул, преданно уставившись
— Мммм, Глафира Алексеевна, у нас сегодня каша! Обожаю! Мне, пожалуйста, побольше!
Услышав мои слова, Энжи потянулась за ложкой.
— Да, каша сегодня очень вкусная! — авторитарно заявила она. — Очень! — серьёзно добавила, усердно облизывая ложку. Я перевёл взгляд на уплетающую за обе щёки кашу Леру и, улыбнувшись, подмигнул. Вот у кого никогда не было проблем с аппетитом!
— Всем доброе утро и приятного аппетита! — прозвучал бодрый голос за моей спиной. Медленно поставив стакан с соком на стол, я обернулся.
На пороге столовой стояла счастливая и сияющая Ксения, как ни в чём не бывало. Явилась прямо к завтраку, знала же, что мы всегда завтракаем в одно и тоже время.
— Доброе утро. — Так же хором ответили девочки.
— Лерочка, очень рада тебя видеть! Это твоя дочка? Такая хорошенькая! — щебетала она, усаживаясь за стол, рядом со мной.
— Глафира Алексеевна, доброе утро! Можно мне, пожалуйста, чашечку Вашего волшебного капучино?
— Доброе утро, Ксения. Минутку.
— Ой, цветочки-лютики, и ты здесь, мой милый сорванец! — только пёс никак не отреагировал на её слова, сидя между мной и Энжи, он с надеждой ждал, когда кто-то из нас сжалится над ним и что-нибудь уронит.
— Как Мария себя чувствует?
— Нормально. — Сухо ответил я, испепеляя её взглядом. «Какого лешего припёрлась?»
— Когда её выпишут?
— Скоро.
— Лерочка, а ты что такая бледненькая? Ты хорошо себя чувствуешь? — непроизвольно коснувшись щеки, Лера вспыхнула.
— Спасибо за заботу. Со мной всё хорошо.
— Это ты жена Егора? — вдруг спросила Энжи, внимательно рассматривая Ксению. Зажав рукой ложку, она поставила её на стол вертикально и каша начала сползать по ней прямо на скатерть.
Я поперхнулся и закашлялся.
— Angele! — с укоризной сказала Лера, забирая ложку у дочки и качая головой.
— А что такого?! — возмутился ребёнок, продолжая рассматривать Ксению.
— Егорушка, милый, ну, что же ты! — подлетела ко мне Ксения, поглаживая спину. — Да, малышка, это я.
— Милая, а не расскажешь нам всем, где же наш с тобой ребёнок? — приторно спросил у Ксении, что в момент побледнела и слилась со скатертью, желая поскорее от меня отодвинуться. — Я чего-то не знаю? Ты его прячешь?! — недобро выдвинул ей, придерживая за локоть.
— Ваш капучино, Ксения. Не желаете позавтракать? — «ну, всё! Достаточно!»
— Спасибо, Глафира Алексеевна,
— Но я… — сопротивлялась она, упираясь ногами в пол. — Егор….
— Что за цирк ты здесь устроила?! — встряхнув, я припечатал её спиной к входной двери.
— Егорушка…, ты о чём? — затарахтела она, не давая мне сказать больше ни слова. — Я просто хотела попросить у тебя прощения за вчерашнее. Прости, я была не права! Правда, я такая дура! Даже не знаю, что на меня нашло!
— Замолчи! Хватит врать! Извиниться она хотела…! О каком ребёнке ты говорила Лере?
— Да, откуда мне знать! Мало ли…. Наверное, что-то приснилось. Мы же с ней не то, что не говорили, но и не виделись столько лет! Вот только сегодня. — Увидев мой многозначительный взгляд, тут же исправилась. — И вчера. Но вчера мы даже не общались. Ты же сам всё видел. — В её голосе начали пробиваться истеричные нотки.
— Я запрещаю тебе приезжать в этот дом.
— Егор… ты не можешь так со мной поступить!
— Не только могу, но и уже поступаю! Ты неадекватна! И, если хочешь знать, неуместна здесь.
— Неуместна?! — взвизгнула она. — Но увидев мой красноречивый взгляд, продолжать не стала. — Но как же, мы же…
— Повторяю, это дом Леры и тебе здесь не рады. Поговорим позже, мне пора.
***
Когда я вернулся в столовую, Глафира убирала со стола грязную посуду, девочек уже и след простыл. Только Лютый крутился у моих ног, ожидая, когда же и его накормят завтраком.
— Глафира Алексеевна, Вы не могли бы покормить Лютого, пока я тут закончу?
— Конечно, Егор Михайлович.
Проводив глазами удаляющуюся женщину с довольным псом, я пересёк хол. «Ну, уж нет, Лера! Мы закончим это разговор, нравится тебе это или нет!» Взлетев по лестнице, переступая через две ступени, я подошёл к её двери и прислушался.
Из-за двери доносилось детское щебетание. Постучавшись, я открыл дверь, не дожидаясь разрешения.
Лерка стояла в центре комнаты, прикрыв грудь обеими руками. Она была в джинсовом комбинезоне со спущенным вниз «песочником» и крошечном топике. Я растерялся и отвернулся.
— А злая тётя уже ушла? — спросила Энжи, накручивая кончик косички на пальчик.
— Да, детка. Она больше вас не потревожит. Лера, нам нужно поговорить. Срочно! — добавил безапелляционно, чтобы сразу отсечь все сопротивления.
— Энжи, пойдём в сад, сейчас Лютик поест и присоединится к тебе, пока мы с твоей мамой переговорим. Ты же не против?
— Нет. Мамочка, а мне можно мороженное? — Лера невнятно кивнула, отводя глаза.
— Пойдём, поищем тебе мороженное, пока мама переоденется. — Голос нещадно садился, но я старался звучать убедительно. — Лер, я буду ждать тебя внизу.