Мой друг Пеликан
Шрифт:
Мысль о забастовке и баррикаде в 1956 году была поистине безрассудна.
В Петрове Борисе — в Пеликане он нашел себе полного единомышленника. У них оказалось одинаковое мироощущение, одинаковые потребности. Разница в возрасте в три года не помешала им подружиться. Более того, кто из них был младший, кто старший, сильный и слабый, — не имело значения. В каких-то случаях старший передавал знания младшему, особенно в практических вопросах, с которыми жизнь не сталкивала его прежде. Бывало, младший показывал себя инициативным и сведущим, тогда старший признавал его право на верховенство.
Упоительней всего — они могли читать друг другу свои произведения.
Не менее упоительно — у одного был к тому времени громадный жизненный опыт и требовалась внимательная аудитория; у другого был
Они могли обсуждать, они могли спорить, приобретая пользу и удовольствие. Когда польза сопровождается удовольствием, а удовольствие подкреплено пользой, наступает момент неостановимого движения в одну сторону — желания еще глубже занырнуть в самые плотные слои споров и единомыслия, в то самое, что на человеческом языке называется крепкой дружбой.
Оба начали пропускать лекции, еще не задумываясь о том, куда это в будущем приведет. Много говорили о существующем строе и порядках. Никого не стеснялись, говорили открыто.
На диспуты, которые устраивались между Володей и партийным Модестом стараниями Пеликана, выпускавшего их как гладиаторов на арену и наслаждавшегося словесным боем, собирались в комнату двадцать два не только близкие друзья, но и случайные люди, например, Леондрев, Голиков, со вниманием слушающие и помалкивающие. Вскоре их присутствие сделалось привычным. Молчаливое внимание слушателей было даже и лестно. Володю и Модеста усаживали на стульях друг против друга, и они по очереди задавали вопросы и излагали каждый свои аргументы в пользу своей позиции.
20
Это незабываемое ощущение приобщения к новому большому миру.
«Пушка» — двустволка Пеликана двенадцатого калибра и патроны, которые он изготавливал сам, завешивая на аптекарских весах дробь и порох. Ружье висело на гвозде над его кроватью; но как бы принадлежало всей комнате. В любом случае, украшало ее.
Две трехкилограммовые банки красной икры, которые Пеликан привез с собою с Камчатки после зимних каникул.
Ели ложками. Столовыми.
Вот тогда Володя понял, как можно пресытиться красной икрой.
Значительней всего было знание, принесенное Пеликаном о Камчатке, о широком неведомом мире. О трехдневном морском путешествии из Хабаровска; девятисуточном путешествии поездом через всю страну. Долина гейзеров, Паратунка. Вулкан над Петропавловском. Охота камчатская. И, в сравнении с ней, охота в кубанских плавнях.
Рыба, идущая вверх по реке, через пороги, через пересохшее русло — влекомая инстинктом детородства — чтобы выполнить предназначение и погибнуть.
Патроны, «пушка». Чучела белки и коршуна в парении — на стене рядом с ней. Пеликан изготавливал чучела самостоятельно и с поразительной скоростью, каковому искусству был обучен в Ейске, где провел молодые годы, старшими товарищами. У них была компания заядлых охотников.
— Непобедимая страсть — убивать живность. — Он, перед появлением в Голицыно, пытался устроиться в Университет на биологический. Целый год работал в чучельной мастерской. Но там его метод не получил признания, был объявлен варварским. Старые мастера пришли в ужас, увидев, как лихо он потрошит животное и выворачивает наизнанку, со стороны казалось, с опасною для сохранности верхних покровов кожи быстротой.
Между тем, из жизни, из практики он обрел лучший и самый надежный способ обработки шкурок, исполнения каркаса и придания набитому ватой телу естественной позы. При этом производительность его была намного выше того, чем самоублажались «профессионалы».
Драгоценность, почти такая же как дальнобойное его ружье, — капитальный том Брема «Птицы». Иллюстрированный. Обо всех повадках, характеристиках, местах обитания, видах и подвидах.
Сам-то он получил свое прозвание в Ейске, по традиции, от товарищей за первый охотничий трофей. Чадолюбивый, как гласила легенда, бело-розовый и в своей несимметричной грациозности обаятельный Пеликан. По паспорту, от родителей, Петров Борис Ильич.
Что касается Володи, Модеста и Сорокина Славки — их имена отыскивались иным способом. Впрочем, закон предначертанности или, напротив, случайного попадания мог одинаково иметь место и в первом и во втором
— Ну и коль пошла такая пьянка… — Пеликан включил в игру чужака, весьма интенсивно зачастившего к ним, Голикова; тот в одно мгновение переименовался в Чомгу — существует на белом свете такая болотная птица.
А все-таки учрежденная для обитателей комнаты двадцать два новая и великая, а как же по-другому, и славная страна Песолиния была наименована не по птичьей принадлежности, а по паспортным фамилиям отцов основателей — ПЕтров, СОрокин, ЛИтов, НИколаев.
И на этом фамилии закончились. Новые имена так крепко пристали к песолинам — народ, населяющий страну Песолинию, — так крепко пристали, что вскоре и чужеземцы, то есть прочие студенты, не называли их иначе как Цесарка, Белобрюхий стриж — или сокращенно Бейстри — и Пикапаре. А Пеликан с первых дней появления в институте был известен как Пеликан.
Вот что писала газета «Солнце всходит и заходит» — центральный печатный орган Песолинии.
Страна Песолиния лежит вдали от морских границ, самая континентальная держава. Площадь 12 квадратных метров. Климат Песолинии мягкий, с приятным табачным воздухом. Строй в стране первобытно-общинный. Жители, песолины, ведут равномерный образ жизни, без войн и вражды, воспитывая себя по-спартански. Один из обычаев предписывает им, улегшись спать — или не спя вовсе, — в три часа ночи подняться, одеться в трусы и сопроводить всем народом главный свой священный сосуд — чайник — вниз, в кубовую, после чего с освященной до кипения водой вновь взойти на свою великую Родину; далее: не снимая трусов, воссесть вокруг стола и принять ту пищу, какая имеется, а за неимением оной пить чай с неослабевающим аппетитом и ликующим настроением, в случае же отсутствия чая, принимать не менее аппетитно горячую воду.
11 марта — день выдающейся важности и восторга! В обстановке засидательного и сазидательного труда песолины Земного Шара собрали 1-ый съезд Общины, на котором была учреждена могучая и великая Песолиния — страна незатухающей лампочки и поступательного движения вперед, долампочки.
Были подведены итоги НЭПа. Докладчик мужественный и храбрый песолин Пеликан отметил:
«Песолины! мы прошли широкий и короткий путь от рабовладельческого строя к первобытно-общинному.
(Бурные аплодисменты.)
Песолины! мы признали преимущество гречневой каши перед бифштексами и шницелями!
(Бурные аплодисменты, переходящие в возгласы: Да здравствует Песолиния!)
Песолины! мы давно признали горизонтальное положение наших тел государственным законом и делом чести каждого истинно песолинного патриота!
(Бурная овация, выкрики: Да здравствует Песолиния!)
Песолины!..
(Бурная овация, выкрики: Ура нашей славной Песолинии!)»
(Продолжение следует.)
Редактором газеты назначили Пеликана. Художник Пикапаре изобразил красное улыбающееся солнышко, а дальше под углом вверх шли красные же слова «Всходит и…», а затем под уклон мрачно-синее «заходит». И срисованные из Брема все четыре крылатых образа отцов-основателей: клювастый пеликан, аккуратный пикапаре, кокетливая цесарка и брюхатенький белобрюхий стриж, нимало не похожий на жилистого Модеста; но таков фатум перевоплощений. Цесарку записали зав. отделом корреспонденций, а позднее рукою непойманного диверсанта слово Цесарка было перечеркнуто и сверху простым карандашом приписано Гусарка.