Мой друг – предатель
Шрифт:
– Нормально, – махнул я рукой. – Леха, иди!
Допрос продолжался около часа. Затем лейтенант вновь позвал всех в вертолет.
– Значит, так, маловато доказательств, что это именно Сопилкин. Почему-то только рядовой Мальцев показал, что на теле убитого, в области левого бедра над коленом, есть еще одна наколка, с указанием группы крови, – заговорил лейтенант. – Кто-нибудь может подтвердить это?
Вот же черт, забыл я про эту дурость Сопли. Верно! Я еще удивлялся, на фига Юрка наколол там группу крови. Обычно желающие
– Так точно, товарищ лейтенант! Была у него такая наколка. Забыл. Виноват, – переступил я с ноги на ногу.
– Отлично! – повеселел следователь. – Раздевайте труп, – велел он нам.
Мы растерянно переглянулись. Мы что, похоронная команда? Парни зароптали.
– Делаем, мужики! – приказал я, помня предупреждение ротного.
Снять широкие штаны с Юрки оказалось делом простым: просто разрезали веревку, на которой они держались, приподняли тело и стянули шаровары. В нос резануло сильным трупным запахом и вонью экскрементов.
– Он еще и обосрался, – сглатывая комок тошноты, ругнулся Малец.
– Верхнюю часть одежды тоже снимайте! – приказал лейтенант. – Может, у него еще что-то есть. Ну, там, родимые пятна или еще что.
«Мы что, рассматривали Соплю, что ли?» – злился я про себя.
С гимнастеркой пришлось повозиться, Никак не хотела слезать с непослушного негнущегося тела. Пошли по линии наименьшего сопротивления – разрезали куртку по швам, искромсали рукава, выбросили из «вертушки» тряпки.
Лейтенант нервничал, настаивал, чтобы вещественные доказательства были целыми, потом махнул рукой, увидев наши белые от ярости глаза.
Есть. Над левым коленом синели буквы с группой крови и резус-фактором Сопли. Лейтенант опять защелкал затвором ФЭДа. Затем вновь начал опрашивать нас по очереди, занося показания в протокол. Длилось это долго и томительно, почти целый час.
– Сержант! – позвал из вертолета лейтенант. – Пригласите капитана!
Я пошел разыскивать Кулакова. Угу, попробуй тут найти нужного человека в хаосе бронемашин, чужих людей, разрушенных дувалов. Увидел Кулакова, разговаривающего с незнакомым офицером, рядом с ними стоял Джон. Потом узнал, что и вся мотоманевренная группа пограничников, откуда была и БМП Игоря, пришла сюда. Пришлось подойти к Николаичу, откозырять и сообщить о приглашении следователя.
– Да, сейчас, минутку, – ответил ротный. – Подожди, сейчас пойдем.
Командир мангруппы отпустил Джона:
– Синицын, свободен! Проверь машину, пока время есть.
Игорь попросил сигарету:
– Уф, задрал старлей! Зануда страшный. Не то что ваш капитан! – позавидовал он.
К вертолету мы шли вместе с Николаичем. Я коротко рассказал, что произошло в «вертушке», какие новые улики обнаружились по делу.
– Знаешь, Серега, – раздумывал ротный. – Наверное, лейтенант затребует, чтобы мы вернулись в полк. – Докурил сигарету, отщелкнул в сторону. –
Вопреки предсказаниям капитана, лейтенант сообщил, что следствию все понятно; установлено, что рядовой Сопилкин действительно перешел на сторону моджахедов, самостоятельно оставил пост, унес с собой доверенное оружие – автомат – и был убит во вчерашнем бою.
– Это тело можете забрать и закопать, – брезгливо показал он на труп. – Следствию оно не нужно. Все задокументировано, – погладил ладонью рыжий футляр фотоаппарата.
Мы с парнями напряглись: ни хрена себе, мы что, похоронная команда? Кулаков выгнал нас из «восьмерки»:
– Ну-ка, хлопцы, покурите на улице!
М-да, хлопцы! Ох, бедный-бедный лейтенант! Если уж Кулак заговорил таким тоном, держись, братан!
Мы обошли вертолет, сели на землю с другого, противоположенного от входа борта, с наслаждением стали слушать голос ротного:
– Лейтенант, ты ничего не перепутал? Тебе что, не ясно, что моя группа не занимается похоронами? Пойми, крыса, мы – воюем! В отличие от тебя! – Кулак даже плюнул на пол вертолета, и я понял, куда Николаич целился. Конечно, в дурацкий, с тремя магазинами, автомат летехи.
– Вот сучонок, – бесновался Кулаков. – Преступление раскрыл! Парни мои тебе звездную дорожку на погонах открыли? А хера не хочешь?!
– Товарищ капитан, – возмутился лейтенант. – Что вы себе позволяете? Я – офицер следственных…
– Да пошел ты, офицер! – все еще ярился Кулаков, и я представил себе, как топорщятся от возмущения его знаменитые усы. – Ты, заморыш, ногтя моего самого распоследнего солдата из роты не стоишь! Ты что, думаешь, нагнул нас? Ха, гребаная тетя, отдохни на пляже!
Ого, Николаич явно вошел в раж!
– Ты что, падла, решил, мол, дали мы слабину, дай-ка я вас размажу? Да хер тебе на все рыло! – И я опять представил, как Кулаков сует в лицо опешившего следователя кукиш.
– Парни, ну-ка, линяем отсюда, – предложил я ребятам. – Командир во гневе суров и непредсказуем!
Мы отошли на приличное расстояние от «вертушки». Ага, нормально, слов отчетливо не слышно, но зато шум оттуда серьезный.
Вскоре показался Кулаков. Шел быстрым, размашистым шагом.
– Сержант Дацко, ко мне! – почти выкрикнул рассерженным голосом ротный.
Я моментально приблизился, не хватало злить командира в такой момент!
– Проверить снаряжение! – еще в запале проговорил Николаич. – С тобой идут Малец, Лиса, Дизель.
Я молча слушал, ничего не спрашивая и не уточняя.
– Блокпост – пещера! – уточнил ротный. – Загрузите в вертолет Рахимова. Твою мать, – коснулся он рукой усов. – Какого парня потеряли! – как-то сразу обмяк и протяжно вздохнул. – Жалко Узбека! Ладно, Конт, действуй! Постараюсь тут уладить.