Мой дядя Коля: попытка реконструкции судьбы

Смагин Михаил

Теперь, если говорить конкретно о Николае, то звание старшего лейтенанта ему, командиру сапёрного взвода, должны были присвоить уже через два месяца его пребывания на фронте. Даже, если не засчитывать в срок пребывания в действующей армии время нахождения его в плену, проверочном лагере и запасном полку, то за четыре месяца непрерывных боёв в Сталинграде лейтенанту Митерёву, по долгу и по совести, могли бы дважды присвоить «старлея». Конечно, если бы он представлялся к очередному званию командованием батальона. Но такое представление было сделано (написано и подписано) только в апреле 43-го года, т. е. через полтора года его боевой службы, фронтовой жизни и трагической судьбы. Знал ли Николай, отправляясь на опасное задание, что на него уже послано представление

к очередному званию? Разумеется, знал — такое не делается в тайне, а наоборот сообщается командованием «имениннику», как своеобразное поощрение. Однако обмыть «звёздочку» с боевыми товарищами он так и не успел! Приказ по 66-й армии № 0147/п о присвоении лейтенанту Митерёву Н.Г. очередного воинского звания "старший лейтенант" был подписан 30-го апреля, т. е. через день после его гибели. (Список безвозвратных потерь среднего начсостава 8 гв. осапб, состоявший всего из одной строки, был отправлен «наверх» как и положено 29-го апреля, поэтому дойти до соответствующих инстанций ко времени физически не мог.) Так и получилось, что долгожданное звание старшего лейтенанта Николаю присвоили посмертно!

Не довелось лейтенанту Митерёву получить и медаль "За оборону Сталинграда", которая была учреждена Указом Президиума Верховного Совета СССР 22 декабря 1942 года. (Полный текст указа см.: Приложение 7.) Хотя в Указе и недвусмысленно говорилось: "Наградить медалями всех участников героической обороны Сталинграда". И для исполнения этого было наштамповано 700 тысяч медалей, которые по Указу вручались от имени Президиума участникам обороны командирами войсковых частей (все отдельные батальоны относились к данной категории армейской организации, в т. ч. и 8-й гв. осапб), т. е. отцы-командиры, не отправляя «наверх» наградных представлений, фактически самолично определяли заслуживающих этой награды из числа своего личного состава.

Так почему же наряду со своими боевыми товарищами, участниками героической обороны Сталинграда, не получил этой заслуженной награды и гвардии лейтенант Митерёв? (Не думаю, что боевым частям по данной медали устанавливалась пресловутая "наградная разнарядка" — особенно тем, для кого "за Волгой земли не было".) Но, догадываюсь, что в этой несправедливости сыграло злую роль всё тоже "чёрное пятно" плена… Да, вероятно, и замполит батальона Иосиф Лезман свою руку приложил: хотя Приказом Наркома обороны № 307 комиссары (бывшие на равных с командирами частей) были к тому времени уже понижены до заместителей командиров-единоначальников, они не перестали быть для них авторитетами в «заботах» о незапятнанности судеб подчинённых. Впрочем, в этом деле многое зависит от личности человека, получавшего право распоряжаться чужими судьбами.

В души нашего поколения, мальчишек 60-х годов, навсегда запали слова песни из замечательного кинофильма "Щит и меч":

Мы для победы ничего не пожалели,

Мы даже сердце как HЗ не берегли.

Что пожелать тебе сегодня перед боем?

Ведь мы в огонь и дым идём не для наград.

Давай с тобою поменяемся судьбою,

Махнём не глядя, как на фронте говорят.

Да, это святая правда — в бой, в огонь кромешный русский человек шёл не ради наград. И был это не какой-то сказочный богатырь,

А в походной запояске,

Человек простой закваски,

Что в бою не чужд опаски,

Коль не пьян. А он не пьян.

Ещё раз повторю, что не знаю произведений о войне любого жанра и эпического размаха, которые по художественно-образной точности, тематической многогранности, глубине мысли и одновременно её афористичности могли бы сравниться с "Книжкой про бойца без начала и конца" А.Твардрвского — с поэмой "Василий Тёркин". Есть в ней и глава, посвящённая волнующему сейчас нас вопросу, а именно — "О награде". Привожу из неё строки, точно бьющие в «яблочко» проблемы.

Нет, ребята, я не гордый.

Не загадывая вдаль,

Так скажу: зачем мне орден?

Я согласен на медаль.

На медаль. И то не к спеху.

Вот закончили б войну,

Вот бы в отпуск я приехал

На родную сторону.

Буду ль жив ещё? — Едва ли.

Тут воюй, а не гадай.

Но скажу насчёт медали:

Мне её тогда подай.

Обеспечь, раз я

достоин.

И понять вы все должны:

Дело самое простое -

Человек пришёл с войны…

Прийти с войны на родную сторону Николаю Митерёву не довелось…

Как произошла гибели Николая? Возможно ли умозрительно воссоздать, логически реконструировать эту трагедию в её последний час, в роковую минуту? Попытаемся это сделать, для чего снова пробежим глазами уже прочитанное нами письмо "старших товарищей". Что в нём поможет нам воссоздать-реконструировать более полно картину случившегося? Первый факт — Николай погиб при разминировании вместе со своими товарищами. Второй факт — случилось это у дороги, ведущей из села Старая Хворостань в деревню Сторожевое. Третий факт — все они были погребены в одной могиле на месте их гибели. Давайте рассмотрим-осмыслим данные факты по порядку.

В обывательском просторечье укоренена полушутливая поговорка — сапёр ошибается один раз в жизни. Но не многим известна вторая её часть — и действует всегда в одиночку, чтобы лишних потерь избежать, случись в его деле роковая «ошибка». Таково непреложное требование всех инструкций и наставлений по разминированию. Как пример привожу здесь выдержку из одного такого наставления, что «назубок» были выучены в сапёрных частях.

Организация работы по разведке и разминированию в батальонах заключается в нарезке ротных и взводных участков работ. Во взводах командиры взводов распределяют отделения и отдельные группы бойцов по объектам. Расстояние между разведчиками должно быть не менее 30 м, а при осколочных минах — не менее 75-100 метров. Первым двигается разведчик с миноискателем, захватывая полосу шириной около 3 метров, за ним разведчик со щупом, дополнительно разведывая (прощупывая) подозрительные места. Первый номер, кроме миноискателя, имеет в запасе щуп, которым пользуется в случае отказа миноискателя, а также при обнаружении подозрительных мест, на которые миноискатель не реагирует. Разведчики устанавливают флажки, указки или просто колышки около обнаруженных мин, которые снимаются (т. е. обезвреживаются. Прим. автора.) потом одним-двумя саперами, следующими за разведчиками. (Из Указаний начальника инженерных войск Брянского фронта от 21 января 1943 г.)

(Для более подробного ознакомления с задачами и тактикой действия сапёрных подразделений см. Приложения 8-10)

Так почему же командир взвода лейтенант Митерёв, за плечами которого уже был опыт боёв в Сталинграде, где мины сотнями ставили, а потом и снимали наши сапёры, пренебрёг таким жизненно важным требованием безопасности при разминировании? Почему он пошёл на смертельный риск сам и повёл за собой своих подчинённых: сержанта Макарова, вероятно, уже бывалого сапёра, и рядового Курленко, молодого новобранца, судя по году его рождения (1925 г.р.), только что прибывшего с пополнением в сапёрный батальон? Была это преступная беспечность командира, погубившая и его, и подчинённых? — Нет! Это была жестокая необходимость выполнения опаснейшей боевой задачи, поставленной ему командирами.

Дело в том, что сапёры должны обезвреживать не только различные мины, но и вообще все взрывоопасные предметы, оставшиеся на полях былых боёв: неразорвавшиеся гранаты, снаряды, бомбы и др. Для опытного сапёра ставить и снимать мины, особенно противотанковые, что "семечки щёлкать" (да простят меня «знатоки» сапёрной науки!). Это при диверсионном минировании применяются разные хитроумные «штучки» для т. н. «неизвлекаемости» мин-ловушек и т. п… В полевом, тактическом минировании главное быстрота закрытия танкоопасного направления: «разбросал» в шахматном порядке на определённом участке мины, прикрыв их землицей или тонким дёрном — и ладно! «Неизвлекаемость» здесь ни к чему. Тем более, что со временем, возможно, придётся их (мины) самим же и снимать. (Так из наградного представления уже известного нам гв. ст. л-т Шугаева А.П. мы знаем, что из обезвреженных в апреле-мае 43-го 8-м гв. осапб 6398 мин только 2447 мины были противника, а остальные выходит — наши.)