Мой дядя – Пушкин. Из семейной хроники
Шрифт:
Много помню слышанных от моих родителей подобных поступков Соболевского, – поступков, исполненных благородства и деликатной, дружеской предупредительности. Оба мои дяди, мать и отец, оценив этого человека, как следует, полюбили его от души; впрочем, и он показал им, что того достоин, а люди одинакового с бессмертным поэтом закала – Дельвиг, Баратынский, Плетнев, Жуковский, который вполне сочувствовал снедавшей Соболевского скорби о происхождении, кн. Одоевский, кн. Вяземский и другие, – считали Сергея Александровича самым преданным другом.
Но не так встретили Соболевского, при вступлении в «свет», прочие посетители салонов, куда Сергей Александрович, по собственным
В числе потерпевших поражение оказался и главный соперник Сергея Александровича по ратоборству языком – Филипп Филиппович Вигель, не выдержавший убийственного огня эпиграммы, о которой я уже говорил во второй и четвертой части хроники. Вигель возненавидел Соболевского так, что избегал уже всякой с ним встречи.
Короче, Соболевский одержал победу блистательную: его стали бояться.
– Перед тобой трусят, Сергей, – заметил ему дядя Александр.
– Что и требовалось доказать, как выражаются геометры, – отвечал Пушкину Соболевский.
Теплое расположение моего дяди к Сергею Александровичу усматривается и из переписки нашего поэта с Соболевским.
О путешествии моего дяди с Соболевским в 1833 году из Петербурга в Москву, – откуда Александр Сергеевич отправился уже один в Оренбургский край за материалами для «Истории Пугачевского бунта», – расскажу при изложении событий того периода времени. Теперь же, не отступая от хронологического порядка, обращусь к попытке Соболевского жениться, кажется, на княжне Трубецкой. Ольга Сергеевна называла фамилию, которую я позабыл, а чего не помню, того не помню; привожу беседу Сергея Александровича с моею матерью по этому поводу, происходившую вскоре после известного читателям вечера, когда он выручил дядю Льва из финансовых затруднений.
– Скажу вам по секрету, – начал разговор Соболевский, – что милейший «я» выкинуть фокус-покус а lа Кальостро задумал.
– Что такое?
– Экие вы недогадливые! Коли я говорю а 1а Кальостро, значит, разумею сделать то, что для меня, Соболевского, всего труднее. Даю вам пять минут отгадать.
– Никак не могу.
– Не можете? Так я вам для облегчения задам сначала шараду: Mon premier est Sot (мой первый слог глуп).
Mon second est beau (мой второй слог красив). Mon troisieme est laid (мой третий слог дурен). Се qui fait mon entier («что» составляет мое целое). Ольга Сергеевна, смеясь, повторяет: Sot, beau, laid ce qui.
– Ну, теперь то же самое повторите пять раз скороговоркой: Sot-beau-laid-ce-qui, и что выйдет? Нут-ка!
– Soboleski (Соболевский) без буквы в, – рассмеялась опять Ольга Сергеевна.
– Поэтическая вольность, – расхохотался Сергей Александрович. – Значит, можете разгадать и первую загадку. Что всего труднее для Sot-beau-laid-ce-qui? Карман теперь у него исправен, с неприятелями тоже расправился, а друзьями хоть пруд пруди! Чего же главного недостает после этого?..
– Неужели? –
– Да кто же она?
– Хотите и это знать? Извольте: la princesse Annette. [95]
– Что вы, что вы? Она за вас, думаете, пойдет?
– А почему бы и не так?
– Ни за что не пойдет, бьюсь об заклад: в вас она не влюблена, как вы в нее, я давно замечаю и то и другое; ее старики люди с предрассудками, а «монд» [96] , с которым воюете, их же науськает против вас.
– Ну, все это бабушка еще надвое сказала, – утешал сам себя Соболевский. – Главное, объяснюсь на днях с самой княжной без всяких сватов и свах, что было бы хуже, а что выйдет – на днях узнаете от меня самого, – заверну и скажу. Только, пожалуйста, опять-таки братцам вашим ни полслова…
95
Княжна Аннет (фр.).
96
Свет (фр.).
Будучи всегда господином своих чувств, Соболевский прикинулся очень веселым, попросил Ольгу Сергеевну показать ему альбом, взял перо, нацарапал в нем:
Пишу тебе в альбом и аз,Сестра и друг поэта [97] Ольга,Хотя мой стих и не алмаз,А просто мишура и фольга, —отпустил еще несколько острот и в заключение раскланялся, объявив: «Vous aurez bientot de mes nouvelles» (скоро получите обо мне известия).
97
Пародия на строки Вяземского (см. стихи его, приведенные в эпиграфе 3-й части «Хроники»).
Не проходит двух дней после посещения, и опять является Соболевский к Ольге Сергеевне, радостный, сияющий, как безоблачное майское утро.
Ольга Сергеевна за него тоже обрадовалась.
– Вижу, что могу вас от души поздравить, «Калибан» (она так же, как и ее брат, иногда потчевала Соболевского по дружбе этим прозвищем).
– Как хотите, – отвечал Соболевский, улыбаясь во весь рот.
– Ну (любимое междометие Ольги Сергеевны), счастливый и радостный, светлый жених, рассказывайте, что и как? Что ваша невеста?
– Невеста? – спрашивает Соболевский, продолжая улыбаться, – отказала, и, правда, очень учтиво, а все-таки рекомендовала мне убираться к черту…
Можно себе представить удивление Ольги Сергеевны: по физиономии гостя она рассчитывала услышать совсем не то.
– А я думала… вы такой веселый…
– А то как же? Плакать прикажете да заставлять прачку возиться с моими носовыми платками? Плакать мне, ей-Богу, некогда, а прачке и без того задаю работы много… Бог ты мой, Бог… – как говорит ваш братец, – вот забавно! А и вы отвечайте-ка на вопрос: Александру Сергеевичу ничего не пробалтывались?