Мой генерал
Шрифт:
Фу, стыдоба какая!
Давно бы следовало переключить кнопку, но то, что показывали на других каналах, Марине вовсе не подходило: бокс, бег, программа «Дачники», виденная впервые в январе, а потом еще раз в мае — на третий круг пошли, молодцы, ребята! — футбол, пятая отборочная группа, и какая-то вовсе невразумительная стрелялка, так что пришлось волей-неволей оставаться с «Русской любовью».
Злые люди в своем свинстве окончательно утратили человеческий облик, а добрые заплакали с утроенной силой, когда в дверь к
Она сильно вздрогнула, кофе выплеснулся, угрожая залить чистенькие джинсики, и Марина быстро поставила чашку на стол.
Господи, кто это может быть?!
Почему-то мысль о том, что это Федор Тучков явился продолжать свои заботы, не пришла ей в голову, и она распахнула дверь, за которой обнаружился именно Федор, и вытаращила глаза. От удивления даже позабыла возмутиться.
— Добрый вечер, — ласково поздоровался гость, — с вашего разрешения я принес вам пластырь. Бактерицидный. Вот он
И помахал у Марины перед носом белой бумажкой.
— Позвольте мне войти?
— Боже мой, — пробормотала Марина, — боже мой…
— Я оставлю пластырь и немедленно уйду, раз уж вызываю у вас такую бурю отрицательных эмоций, — заверил ее Федор, не переступая, однако, порога. Очевидно, без разрешения он не мог себе позволить «вторгаться» — это было очень в его духе. Тут Марина вдруг подумала, что «Русская любовь», судя по программе, будет идти еще долго — с продолжением оказался шедеврик! — а больше заняться совершенно нечем, не на танцы же отправляться в самом-то деле! Кроме того, появление Федора Тучкова давало ей прекрасную возможность проверить свои логические выводы и умозаключения — например, про жену, и про Веронику, и про «освобождение из семейного плена».
А про ту самую деталь она ничего ему не скажет. Ей нужно прежде все обдумать самой.
— Проходите, — решительно пригласила она, словно боясь передумать, — хотите кофе?
— Хочу.
Интересно, «таскается» он за ней или все-таки нет? Как бы это проверить?
— Садитесь.
— Куда прикажете? На диван или… в кресло?
— Боже мой, куда угодно! Можете на пол сесть, я ничего не имею против! Или выйти на балкон, там тоже есть на что сесть!
— Тогда я, с вашего позволения, в кресло.
— Валяйте в кресло, — себе под нос пробормотала Марина, доливая в чайник воды из круглой канистры. Эту канистру Марина в первый же день притащила из деревенского магазина, где та стояла невостребованная, наверное, много лет. Марина тащила ее, останавливалась, отдувалась, вытирала платочком пот, обмахивалась идиотской шляпой, которая все норовила слететь с головы, а потом ее догнал мальчишка на велосипеде, пристроил канистру на облупившийся багажник и в два счета довез до санаторных ворот.
«Что вы, тетенька, не надо! — с умеренной досадой отказался он, когда Марина стала совать ему деньги. — Денежки за работу дают, а разве ж это работа!»
Федор
— Как ваше колено?
— Все в порядке, спасибо.
— Я считаю, что вы должны его заклеить пластырем.
— Обязательно так и сделаю.
— Может быть, завтра имеет смысл показать колено врачу?
— Я подумаю над вашим предложением.
Тут они посмотрели друг на друга и замолчали.
— Вам не кажется, — спросил вдруг Федор Тучков, — что мы с вами как-то странно разговариваем?
— Кажется, — согласилась Марина, — но у нас так само получается.
— Может, попробуем поговорить по-другому?
Она пожала плечами и села на краешек дивана, очень прямо держа спину — бабушка всегда говорила, что женщина не должна горбиться, если она не прачка, впрочем, прачка тоже горбиться не должна!
— Давайте попробуем поговорить по-другому.
Федор опять на нее посмотрел. Вместо просторных полотняных брюк узкие голубые джинсы и узкая же черная майка без надписей и морд на животе и спине. Волосы рыжие — спереди почти до глаз, сзади спускаются до шеи, — подвернутые концами внутрь. Движения стремительные, глаза злые.
Не женщина, а мечта. Не зря он тогда ее приметил, на лавочке, в дикой шляпе и платье а-ля «рюсс пейзан». Она ему пригодится.
— Вам с сахаром? Молока нет.
— С сахаром, спасибо.
«Предлагать или не предлагать бутерброды с сухой колбасой? — пронеслось у Марины в голове. — Никаких следов колбасы вроде бы нет, значит, он и не догадывается о ней, значит, можно и не предлагать. Или не предлагать… неприлично? А предложить жалко!»
Да, конфеты же есть! Конфеты Марина любила значительно меньше, чем бутерброды с колбасой.
— Хотите конфет? — вскричала она так весело, что гость посмотрел на нее с некоторым подозрением, как будто конфеты могли быть отравлены. — У меня есть шоколадные, карамельки и еще леденцы «Взлетные»!
— Леденцы «Взлетные», — принял решение Федор Тучков.
Он кинул леденец за щеку — щека оттопырилась, — захлебнул кофе и откинулся на спинку кресла, вытянув ноги.
Надо же, какой противный, вновь раздражаясь, подумала Марина. Убила бы.
А вот небось перманентным кудряшкам или костлявой лошадиной морде очень нравится. Если, конечно, супруги не практикуют маленький семейный домашний ад, от которого супруг теперь «отдыхает» в Маринином обществе.
Отвратительное слово — супруг.
— И все-таки, что вам от меня надо?! — спросила она таким тоном, словно неожиданно села на морского ежа, невесть как очутившегося в кресле. — Зачем вы пришли?
— Я принес вам пластырь.
— Не нужен мне пластырь!
— Я считаю, что колено все-таки лучше заклеить. Знаете, это такое коварное место, особенно подверженное травмам.