Мой генерал

Устинова Татьяна Витальевна

Потом она разозлилась, сорвала шляпу и сунула ее под мышку. Шляпа тут же стала натирать кожу.

Марина остановилась, сняла сандалии и пошла босиком.

— Маруся, не простудись! — издалека закричала бдительная свекровь. — Земля может быть холодная!

— Теплая!

— Что?

Я не слышу!

Марина засмеялась и махнула рукой.

Из-за черного памятника, который был уже близко, вышел свекор, а за ним Маринин муж — в белой майке и голубых джинсах, в меру выцветших и потертых.

— Пап, — говорил муж, — все-таки эта сила русского оружия, черт возьми, это просто стратегическая безграмотность! Посмотри, где ставка Наполеона, а где Кутузова! От нашей ставки ни черта ж не видно! Она вообще на каких-то задворках!

— Почему на задворках? — спрашивал свекор довольно миролюбиво. — Это она сейчас на задворках, а тогда местность была совсем другая, может.

— Да шут с ней, с местностью! Как она могла измениться, местность! Ну лес вырос, ну и что! Ты сравни, какая высотка у Наполеона и какая у наших!

— Да ты не распаляйся.

— Да я каждый год приезжаю и каждый год диву даюсь!

— Ну ты ж у нас стратег!

— Да я не стратег, а просто всегда все русским духом делалось, а не военной мыслью и инженерным расчетом!

— Ну научи, научи меня — про расчет да про мысль!

— Опять, — сказала свекровь. — Пошло-поехало. Марина, забирай своего, а то они сейчас полаются и будут весь день надутые, а мы еще гулять хотим.

Я пока своего отвлеку. А этому, — и она кивнула на коляску, причину своей «пониженной проходимости», — попить дай. Он пить хочет.

— По-моему, ничего он не хочет, — себе под нос пробормотала Марина, но так, чтобы свекровь не расслышала.

— Дай, — сказали из коляски. — Дай, дай, дай!

Марина засмеялась и присела на корточки перед самым троном, в котором восседал щекастый, пузатый, серьезный, розовый, важный, надутый, немножко лысый Федор Федорович Тучков Пятый.

Будущий генерал, разумеется.

Она еще только отвинчивала желтую крышечку, а пухлая в «перевязочках» ручка уже вцепилась в яркую пластмассу, и губы сложились, и ротик приготовился сосать. Тучков Пятый вырвал у матери бутылочку и запихал в рот.

— Ужас, — сказал подошедший Тучков Четвертый, — ничего я не понимаю в этой русской военной мысли! Слушай, друг, ты чего такой грязный? Маруся, он что, землю ел?!

Марина пожала плечами совершенно хладнокровно.

— Не знаю. Может, и ел. Наша бабушка — врач, между прочим, — говорит, что не надо из этого делать трагедию.

Тучков Четвертый присел на корточки перед Пятым — тот все пил свой сок и жмурился от счастья — и достал носовой платок.

— Надо же быть таким грязным! Ну на кого ты похож?!

И тогда Марина засмеялась, нагнулась, обняла своего мужа за шею и сказала в самое ухо:

— Наш сын похож на тебя.