Мой герой - гад
Шрифт:
Зависаю на мгновение на его полных губах, когда он предлагает отвести меня к Стасу, потому что не сразу понимаю, о чем он говорит. Воображение изгибает его рот для того, чтобы сказать фантастическое: "Вика, забудь обо всем, давай я отвезу тебя туда, где будем только мы с тобой. Ты и я, а также песок, море, и Бусинка. И собачку твою возьмем, конечно же, ведь она также хороша, как и ты, а ты — само совершенство!"
— Запрыгивай, отвезу, — командует он и я резко прихожу в себя. Ну, Красильникова, совсем с ума сошла. Хорошо хоть
Всю дорогу в неизвестном направлении я вдыхаю терпкий аромат его приятной туалетной воды, которой пропитан каждый сантиметр пространства в автомобиле, и чувствую, как мыслями съезжаю совсем не туда. Пытаюсь думать о Стасе, к которому меня (почему-то!) везет Костя, но думаю о том, что не хочу видеть мужа, а больше всего хочу остаться на секунду одной, чтобы понять, что мне нужно. Стараюсь думать о Косте в ключе рассуждений о его жизни и роде занятий, чтобы отвлечься, но думаю только о том, что хочу, чтобы он обнял меня, прижал к своей крепкой груди, погладил по волосам и заверил, что все будет хорошо. В общем, настоящие качели, спрыгнуть с которых совсем не выходит.
— Приехали, — он глушит мотор, и я понимаю, что из-за собственных терзаний не спросила самое главное — откуда Рогову известно, куда делся мой собственный муж и откуда взялся на пороге моей работы сам Рогов?!
Оглядываюсь, и понимаю, что этот хамский хам привез меня не в больницу, а к обычному дому. Перевожу взгляд на дверь подъезда, где остановилась машина Рогова, и замираю, будто кролик, пригвожденный к месту гипнотическим взглядом кобры. Потому что вижу, что это Стас. Мой Стас. Мой пропавший на день муж, которого вчера увезли люди в специальных костюмах на карантин. Притягивает к себе какую-то незнакомую девчонку ближе, ближе, и накрывает ее губы своими.
— Черт! — дергаю ручку дверцы.
— Вика, стой! — слышу испуганный голос Рогова уже за своей спиной.
— Стас! — шиплю, как кошка, которой наступили на хвост, а сама долетаю до сладкой парочки как пчела на крыльях мести, обнажая жало.
— Вика! — округляет глаза мой муж, и я чувствую, как моя голова начинает чесаться — как раз в том месте, где могут расти рога. Хотя, не отрицаю тот факт, что они уже начали там пробиваться. Увесистые такие, крупные, большие, уверенные!
— Да как ты мог! — кричу я, топая ногой.
— Все не так, как ты ду… — блеет этот осел, прикрывая испуганную нимфетку своим телом. Мне становится до тошноты противно от того, как они оба смотрят на меня — испуганно и в то же время одинаково уверенно в своей непогрешимости.
— Тебе не стыдно?! — мой голос больше похож на вой сирены кареты скорой медицинской помощи, чем на голос нормальной женщины, еще час назад бывшей адекватным человеком.
— Стас, кто это?! — пищит пигалица, что взрывает во мне еще большее количество огней.
— Жена! — я чувствую, как позади
— Стас! Ты же сказал, что она умерла, когда ее загрызла чихуа-хуа от голода!
— Что-о-о? — мне хочется одновременно и смеяться, и плакать. Меня? Собачка? Загрызла? Я? Умерла? Вот, значит, как!
— А знаешь, что?! — я поднимаю свою руку, так резко, что эти два подобия человека отшатываются от меня, а кто-то сзади протягивает руку, огибая мою талию и прижимая к себе, — видимо, этот жест очень походил на прелюдию удара по щеке, однако у меня было совсем другое желание.
Фыркнув, большим и указательным пальцем левой руки я с трудом стягиваю тяжелое кольцо — признак супружеской верности, и кидаю его в лицо Стасу.
— Пошел ты, козел!
— Вика! Подожди!
Я оборачиваюсь, испепеляю глазами Костю, совсем не удивившись тому, что это он оказался за моей спиной, и, усиленно вбивая каблуки в снег, топаю вперед.
— Ты сама во всем виновата, дура! — кричит мне в спину Стас, действуя, как всегда, трусливо и исподтишка. И вдруг добавляет странно низким голоском: — Ой!
Понимаю, что действую неправильно, но не могу удержаться от того, чтобы не обернуться на его неожиданную паузу. И, увидев, ЧТО произошло, медленно аплодирую, хлопая ладонью о ладонь.
Костя отряхивает руку, будто дотронулся до чего-то очень противного, а Стас держится за краснеющую щеку и шевелит нижней челюстью, явно проверяя наличие зубов. Пигалица глядит на мужчин со страхом и непониманием, как ей поступить в этой ситуации.
Рогов пожимает плечами, поймав мой взгляд и принимает вид невинной овечки:
— Он тебя обидел, — елейным голоском произносит он.
Глава 7. Рогов
В глазах Вики читаю, что она довольна моей реакцией. Еще бы мне понять, с чего я вдруг сорвался с цепи. Просто вокруг все будто заволокло туманом, разум помутнился и красная пелена, на которой белые буквы складывались в единое слово — уничтожить. Буквы мигали, переливались, то приближались, то наоборот — отпрыгивали назад. Бесили.
Едва хватило выдержки, чтобы прийти в себя после одного удара, а не остановиться лишь тогда, когда этот герой падет смертью лживого изменщика к ее ногам.
Оборачиваюсь — Вика бодро топает ножками, увязая в снегу. Останавливается возле машины и дергает ручку. Дверь открывается.
Я даже мысленно не проклинаю ее, когда слышу резкий хлопок, хотя обычно в таких случаях советовал так двери холодильника закрывать.
Забираюсь на водительское место и завожу мотор. Девушка сидит, смотрит перед собой и молчит. Понимаю, что ей дерьмово. И мне дерьмово, ведь именно из-за меня она сейчас вынуждена страдать.
— Забей, он не стоит этого всего, — делаю попытку как-то утешить, но сам понимаю, насколько банально и избито звучит эта фраза.