Мой город 7: Дарья
Шрифт:
Раиса Эдуардовна предположила:
– Бог помог.
– Да какой там бог. – кинул Дмитрий. – Я верю, что тогда мне помог, лишь только случай. – затем он добавил. – в тот вечер не небе была полная луна, и звезды мерцали в ночи. Вот они-то и помогли мне, а бог тут совсем ни при чем.
Раиса Эдуардовна не согласилась:
– Вы неправы Дмитрий, бог везде.
Дмитрий жестоко улыбнулся:
– Я поспорил бы на этот счет. – затем он продолжил свой рассказ. – Значит так, – продолжал он. – Когда я пришел в деревню, меня, как и полагается гостью, встретила свора собак. – затем он уточнил. – И это были непросто собаки, а огромные псы непонятной породы с ярко-алыми глазами.
Женщина сказала:
– Мистика какая-то. – и затем добавила. – У собак не могут глаза быть ярко-алыми.
Дмитрий как будто отрезал:
– Только не у этих.
Раиса
– Они что, особенные?
– Не знаю, особенные они или нет, – ответил Дмитрий, – но то, что произошло дальше, это из какой-то мистической истории.
Раиса Эдуардовна с интересом и настороженностью в голосе поинтересовалась:
– Что же это?
– Начнем с того, что я вышел из леса и попал на тропинку ведущею в деревню. – продолжил Дмитрий свой рассказ. – На небе светила полная луна, и звезды мерцали в ночи. Где-то вдали были слышны вои волков, и собаки побежали по дороге, сверкая ярко-алыми глазами, они остановились возле меня. Затем обнюхивав меня, они окружили меня и начали лаять, словно зовя кого-то. И вот, из темноты показалась тень. Эта была тень при луне. – пояснил Дмитрий. – Так называемая Лунная тень. Вскоре тень обрила свой облик. Я увидел женщину. Старуху в лохмотьях. Она была одета в старую блузку, какую-то грязную юбку. На ногах кирзовые сапоги. Ее голова была повязана каким-то старым платком, из которого были видны седые волосы. Ее лицо было все в морщинах. Руки сморщены, очевидно, от грязной работы. На пальцах росли необычайных размеров ногти, которые выглядели настолько уродливо, что можно было сказать, что они уже зачерствели оттого, что их никогда не стригли. Теперь что касается ее лица. Не сказать о нем ничего, это, конечно, было б милосерднее, если сказать о нем хоть что-то. Если не считать, что оно было все в глубочайших морщинах, то еще на правом глазу была видна белый нарост во весь глаз. По-научному «ГЛАУКОМА». Она закрывала не то что зрачок, а весь ее правый глаз, на веке которого еще в придачу святился огромаднейший фурункул, и на веке была огромаднейшая закрывающее весь глаз на правом веке бородавка. Второй ее глаз не был такой ужасный, и хотя он тоже не был идеальным, но все же он мог различать достаточно хорошо то, что он видел, перед собой. Различать ту информацию, которую он воспринимал. Те образы, которые он видел не очень отчетливо. Нос старухи был длинным, с горбинкой, словно как у орла. Его конец напоминал свиное рыло, а ноздри были словно как у хрюшки, две маленькие точки. Тут Вадим Николаевич увидел в ее левой руке какой-то узелок, а в другой руке, старую клюку. Не зная, что и сказать, он ужаснулся. Еще никогда в жизни Раиса Эдуардовна не видела такую старуху. Старуху, словно из сказки, где есть Кощей, Баба-яга, Кикимора, Леший, Водяной. И их антиподы. Илья Муромец, Добрыня Никитич, Алеша Попович, – защитники земли Русской. Герои Русских сказок.
Раиса Эдуардовна выслушав описание старухи, улыбнувшись, сказала:
– Эта какая-то Баба-яга из народных сказок.
– Возможно, и так. – согласился Дмитрий. – Но, мне кажется, что эта старуха была что ни на есть колдуньей.
– Колдунье. – усмехнулась Раиса Эдуардовна. – Скорей ведьмой.
– Тогда я не знал, кто она такая? – продолжил свой рассказ Дмитрий. – Мне тогда показалось, что я увидел злую ведьму из сказки Вильгельма Гауфа, Карлик-Нос.
Раиса Эдуардовна с чистым женским любопытством поинтересовалась:
– Вы любите сказки?
На что Дмитрий ответил:
– Сказки любят все. Жаль, что с возрастом детские сказки становятся реальной жизнью, а не наоборот.
– Вы совершенно правы. – согласилась Раиса Эдуардовна с Дмитрием. – Жизнь – это не сказка, и прожить ее, не поле перейти.
– Так оно и есть. – согласился Дмитрий, и продолжил свой рассказ. – Когда я увидел эту женщину, я чуть-чуть, признаюсь, вздрогнул. – зачем добавил. – Согласитесь, ни каждый раз увидишь что-то подобное.
– Я с Вами совершенно согласна, ни каждый раз можно такое увидеть. – затем она добавила. – Подумаешь, дрожь берет.
– Итак, – продолжал свой рассказ Дмитрий. – Вы спросите, что было дальше? – он, сделав паузу, сказал. – Дрожь берет. – он перевел дух. – Женина монотонным тоном словно похоже на шипение змеи спросила: – Кто здесь? – Дмитрий, снова сделав паузу, продолжил. – Я тихо, словно шепотом ответил: – Я. – Женщина спросила: – Кто Я? – Не зная, что сказать в ответ, я растерянно произнес: – Я заблудился. – сказал я, не зная, что сказать еще. – затем он добавил. – Я был растерян и не мог собрать мысли в едино. Я тогда не знал,
Тут Дмитрия прервала Раиса Эдуардовна. Она заявила:
– Стоп, хватит. – затем сказала. – Будьте естественней, не говорите так, как будто бы Вы никогда не рассказывали истории. Слушать – уши вянут. – затем она попросила. – Будьте естественным. Она, я. Это так понятно. Говорите лучше саму суть. – попросила она, а не я и не она.
Дмитрий ответил:
– Хорошо, – затем заверил. – постараюсь. – затем он продолжил свой рассказ.
И чтобы снова не возвращаться к местоимениям я и она, я продолжу писать эту историю в том смысловом тексте, в котором все происходящее дальше будет написано в том порядке, если бы Дмитрий был там.
Итак, начнем.
– Этот дом давно пуст. – сказала старуха. – Хозяева давно переехали.
– Переехали? Куда?
– На кладбище.
– Как на кладбище? – удивился я. – Этого не может быть! – тупо переваривал я сказанное этой женщиной. – не позже, как три дня назад я имел с ними разговор, и они приглашали меня к себе погостить.
– А Вы кем им приходитесь?
– Я знаю Дарью. – ответил Дмитрий и добавил. – Я учился с ней в одном классе.
Старуха поинтересовалась:
– Как Вас зовут?
–Дмитрий, а Вас?
Старуха представилась:
– Пелагея. – затем она сказала. – Мой дом находится в лесу, если не боитесь, то можете переночевать у меня.
– Я согласился. – он сделал паузу, затем продолжил. – Она привела меня к себе домой. Правда, это не было похоже на дом, скорее всего, этот дом выглядел как дом. Он сбыл бревенчатом. И непросто бревенчатом, а бревенчатом с большой буквы этого слова. Мало того что он был построен более ста лет тому назад, к тому же он был выложен из бревен целого дерева. Он был построен в два этажа, но можно было сказать, что он был сделан в пятиэтажный дом. Это, по сути, был целый замок. Деревянный замок, в котором проживала Пелагея. Мы вошли внутрь. Внутри он состоял из одной комнаты и кухни. Печь, на которой спала Пелагея. У стены стоял огромный сундук, и висевшие на стене часы с кукушкой прокуковали полночь. Окна были маленькие. На них висели закрепленные на веревке штора. Света не было, и поэтому на столе стоявшего у окна стояла керосиновая лампа. В общем, деревенская жизнь – это деревенская жизнь, и ничто иначе. Войдя в хату, Дмитрий осмотрелся. Он еще никогда не видел таких домов, и тем более не был внутри. Как уже было написано, на столе стояла лампа и тихо ее пламя мерцало в ночи. Пелагея попросила меня открыть окно, и когда я это сделал, я услышал тишину. Да, – подтвердил он. – это была что ни на есть тишина. Та тишина которую мы хотим услышать и никогда не слышим, потому что мы разучились слушать тишину.
Раиса Эдуардовна заметила:
– Да Вы романтик.
– Романтик – не романтик, а тишину слушать мы разучились. – затем он сказал. – Посмотрите на мир, все куда-то спешат, бояться потерять что-либо. – затем он сделал вывод. – Отсюда стресс, а стресс – это лишь одна тревога и забота, чтобы его снять. – затем он сказал. Снимая стресс стрессом, человек становится панически нестабильным, и, в конце концов, в лучшем случае, он лечится у невролога, а если нет, то в больнице. – он сделал паузу и добавил. – Согласитесь же, я прав?
Раиса Эдуардовна сразу же согласилась с Дмитрием. Она знала, что Дмитрий прав. Стресс – это самое худшее что может представить себе человек. Стресс убивает, а не вдохновляет на подвиги и покойную, безмятежную жизнь.
– Знаете, – сказала она. – Порой и, мне кажется, что я бегу и бегу по дороге жизни, не могу остановиться. Вокруг меня одни проблемы, а тиши нигде нет.
– Люди разучились слушать. – сказал Дмитрий. – Я их не обвиняю и не могу обвинить в этом. Все люди подстраиваются под быстротечности жизненного пути, а не жизнь под людей. – затем он продолжил. – В доме старухе было тихо и покойно. На улице была тишь. Я слышал пение птиц и шум ветвей деревьев. Тихо и спокойно было вокруг. Старуха Пелагея спросила: