Мой город 7: Дарья
Шрифт:
Дарья предположила:
– Павел и есть отец?
Алл-Син не стала отпираться:
– Он.
– А Холдеев?
– Он, рогоносец.
Женщины рассмеялись.
Алл-Син продолжила свое повествование:
– Итак, когда Холдеев узнал о Павле, он пришел в неистовую ярость. Он готов был меня убить, ведь, по его мнению, этот ребенок был не его. А он точно знал, что Перт Рогожин имел дело со мной. – Алл-Син иронически усмехнулась, и сказал. – бедный-бедный Холдеев. Он считал себя героем в сексе, а был никем. – затем она призналась. – Я переспала с ним, когда уже была беременна, и мне все же удалось этого старика убедить,
Дарья предположила:
– Но Вы его не простили.
– Не простила. – однозначно заявила Алл-Син. – Да и прощать та за что? За то, что он меня обанкротил? Нет. Извольте. За это не прощать, а убивать надо бы.
– Точно. – согласилась Дарья. – Этих людей надо уничтожать.
Затем Алл-Син продолжила свою историю:
– прошел месяц, и к нам приехала из какого-то города или поселка. А да, кажется, с Лысой Горы, оттуда, куда, очевидно, заглянул Холдеев, приехала некая особа и заявила, что беременна от Холдеева. Звали эту особу Раиса Крутилина. Она заявила, что Павел Петрович заезжал к ним на постоялый двор, и… ну тут без комментариев. Она также сказала. Что Павел Петрович пообещал ей то, что… впрочем, то, что обещают все мужчине женщине, чтобы с ней провести одну ночь, я думаю, писать не нужно. Все и так знают что. Эта Раиса, – продолжала свой рассказ Алл-Син. – говорила, что Холдеев клялся ей, что он любит ее, и когда в следующий раз приедет на Лысую гору обязательно жениться на ней. – затем она добавила. – Не будем судить строго эту особу, ведь ей и пятнадцати не исполнилась. – затем она продолжила. – Когда же она узнала, что Холдеев женат, она расплакалась, а потом пошла в полицию и сообщила им, что ей воспользовались. (Изнасиловали). Холднеева быстро арестовали, и когда я пришла к нему в тюрьму, тот стал вымаливать у меня прощение, и у Раисы тоже. Но мы его не простили, и он отправился на каторжные работы, где через месяц скончался. – затем она сказала. Но, прежде чем он скончался, я пришла к нему, как Алл-Син и сказала:
Алл-Син: – Ладно меня, почему свою вторую жену Любу предал?
Холдеев: – Откуда Вам это известна?
Тогда я превратилась в его вторую жену, и сказала:
Алл-Син: – Наказания по заслугам.
Затем я ушла, а Холдеева поместили в дом скорби. (Психбольница). – закончила свой рассказ Алл-Син.
Выслушав Алл-Син, Дарья поинтересовалась:
–А что стало с ребенком? Вы родили?
– Конечно. – ответила Алл-Син. – Да Вы, наверное, знаете мою дочь, встречались.
– нет.
– Ну как же, Пелагея.
Дарья оканемела:
– Пелагея Ваша дочь?
– Дочь. – утвердила Алл-Син. – Пелагея моя дочь.
Переварив эту информацию, Дарья поинтересовалась:
– Вы женились на Петре.
–Вышла замуж. – подтвердила Алл-Син. – И мы прожили всю жизнь вместе и умерли в глубокой старости.
– А что стало с Раисой Крутилиной?
– Она как позже выяснилось, оказалась Алисой.
Дарья не поняла:
– Как Алисой?
– Этого я сама не понимаю. – ответила Алл-Син. – Ясно лишь одно. – Алиса вездесуща, и она появляется, словно ниоткуда и уходит словно никуда. – затем она сказала. – Вот и моя Алиса ушла, когда все было закончено. Я стала ведьмой, и моя дочь тоже. – затем она сказала. – Иногда мы встречаемся в этом поезде и ведем
– Мы еще увидимся?
– Возможно – да, а возможно – нет. Кто знает, лишь только время.
В эту минуту или секунду поезд прекратил свое движение и остановился на станции под названием София. Алл-Син попрощалась с Дарьей Алл-Син вышла из вагона.
Дарья сидела у окна, и о чем-то думала. Она думала о том, что же она скажет матери, когда увидит ее? С чего она начнет свой разговор? О чем ее спросит? Этого она не знала. Но вот в вагон вошла женщина. Она прошла по вагону и села напротив Дарьи. Посмотрев на нее, она сказала:
– Я порой тоже в замешательстве, не знаю, что сказать?
Дарья посмотрела на женщину. Она уже ничему не удивлялась, наоборот, она воспринимала все как должное. Она ответила:
– Порой всем трудно ответить на вопрос, на который нет ответа.
– Но это ни так. – ответила женщина. – Всегда есть ответ на вопрос, какой бы сложный он ни был.
– Вряд ли. – тяжело вздохнула Дарья – бывают вопросы на ответ которых нет ответа.
Женщина понимала, что этой женщине нужна помощь, и она для начала представилась:
– Меня зовут София, а Вас?
– Дарья. – она посмотрела на Софию. Перед ней сидела женщина в голубом длинном платье. Лицо чуть-чуть вытянуто, длинные волосы, зеленые глаза. Такой увидела Дарья Софию, когда увидела ее.
Женщина продолжила:
– Я Вас понимаю, – она сделала длинную паузу и сказала. – тяжело говорить о том, что не чувствуешь.
Дарья не поняла:
– О чем это Вы?
София пояснила:
– Я чувствую, что Вы ненавидите кого-то, ненавидите и любите одновременно.
Дарья однозначно заявила:
– Это неправда.
– Может быть, я и ошибаюсь, но я не ошибаюсь. – сказала София. – Я уже долго живу в этом мире, и езжу в этом поезде, чтобы не видеть людей, что они хотят от жизни, и что им трудно сделать. – затем она спросила. – Знаете, как мы называем этот поезд?
– Нет. – призналась Дарья. – Не знаю.
– Не знаете потому, что вы не из этого мира. – она сделала паузу. – Впрочем, Вам это уже говорили.
Дарья тих ответила:
– Говорили. – затем она поинтересовалась. – Но как Вы догадались?
– Этого я не скажу. Пусть окажется это моим секретом.
В это самое время к Софии подбежали три девочки. Все трое как две капли воды были похожи на Софию.
– Это мои дочери. – сказала София. – Это Вера, Надежда и Любовь.
Тут Дарья предположила, нет она осознала, кто эта женщина? «неужели – подумала она…», и ее предположение было пророческим. Перед ней сидела София, и три ее дочери.
– Да, – подтвердила София ее предположения, – я та самая София. – затем она сказала. – Этот поезд зовут поездом потерянных душ.
– Вы хотите сказать? – ужаснулась Дарья. – Я здесь, потому что?
– Вы сами должны решить. – ответила София. – Как Вы сами думаете?
Дарья тяжело вздохнула. Она сказала:
– Я хочу выяснить правду, почему моя мать со мной так поступила?
– Понимаю. «Вы хотите знать правду», – затем она спросила. – но зачем Вам знать правду, разве без нее плохо жить?
– Может быть Вы и правы, правду иногда знать, лучше ее не знать вовсе.
– Тогда зачем?
– Чтобы знать правду, какая бы жестокой она ни была.