Мой холодный Эрих. Книга первая
Шрифт:
Тоже гудки…
– Алло, – раздается заспанный голос, – кто это?
– Марина Витальевна, здрасте! – выпаливаю я. – Узнаете?
– Ээээ, – похоже не сразу соображает, – Саша Левиц?
– Ага, – хмыкаю я.
– Саш? Но как? Ты сбежал? – волнуется она.
– Нет, всё в порядке.
– Точно?
– Да, точно, Мариш.
– Саш, ты же знаешь, что тебе нельзя сбегать из интерната, ты, итак, «висишь на волоске» из-за своих выходок. А сбежишь, то всё, посадят.
– Я знаю, Мариш, я не сбегал.
– Тогда откуда у тебя телефон? Украл?
– Ну… Долго рассказывать.
– Всё хорошо, Сашенька, учусь. Как у тебя дела?
– Нормально, – делаю усилие, чтобы не разреветься сейчас.
– Не хулиганишь? Уроки не срываешь?
– Нее…
– Хорошо. Что нового?
– Скучаю по вам. Скорее бы вы к нам вернулись, хочу на ваш урок, ну и не только на урок…
Легкий смех в трубке.
– Ну, ты и шалунишка. Я тоже скучаю, Сашенька. Вот сдам экзамены и приеду. Почему ты так поздно звонишь?
– Так вышло.
– Тебе спать нужно. Завтра же занятия у вас с утра.
– Да.
– Спокойной ночи, Сашуля, целую.
– Спокойной ночи, Мариночка.
Улыбаюсь, приятно было поговорить с Мариной Витальевной. Набираю снова Ксюхе, но ответа нет. Отключаю и прячу телефон, закрываю куском штукатурки. Что-то на сей раз плохо входит. Давлю с силой и встает на место.
Довольный иду в спальню. Представляю, как Эрих просыпается среди бела дня и пытается выбраться из замурованной комнаты. Как стучит и бьет по двери ногами, но его никто не слышит – все учителя на уроках. И позвонить никому не может, нет телефона. Да даже из окна не выпрыгнуть – четвертый этаж, высоко. Засыпаю счастливым, так хорошо я себя не чувствовал последние несколько дней.
Глава 5
Просыпаюсь от того, что какая-то неведомая сила поднимает меня с постели и вытаскивает в освещенный коридор, ставит босиком на холодный пол. Сонно приоткрываю глаза – Эрих. Какого черта?
– Это ты сделал?
Он произносит это шепотом, чтобы никого не разбудить, но даже так у него ощущается в голосе власть. Содрогаюсь. Чувствую, как мурашки бегут по спине и сводит шею.
– Что сделал? Почему я? – отнекиваюсь.
Эрих бьет меня щеке, сильно бьет, наотмашь. Кожа сразу начинает гореть.
– Ещё раз спрашиваю – твоих рук дело?
– Нет. Я не знаю, о чем вы…
Смотрю на него исподлобья и тру щеку.
Он берет мою руку, отлепляет от щеки и трогает пальцы, видит оставшуюся на коже засохшую пену и всё понимает. Ну, и я догадываюсь, что мне сейчас хана.
– Поросенок, – зло шипит он, – ты не представляешь, что ты натворил, и что сейчас тебя ждет.
Он хватает меня за шкирку – за ворот футболки, за волосы – за всё, что попалось ему под руку и тащит в свою комнату. Мне больно, но я молчу, не хочу, чтобы ребята слышали мой крик и Эриху не хочу показать свой страх, хотя сердце колотится по сумасшедшему. Приходиться бежать вровень с его быстрым шагом иначе он вырвет мне все волосы.
Доходим до его комнаты. Дверь в ужасном состоянии: края ободраны, по периметру торчат куски засохшей пены. Он толкает меня внутрь и захлопывает дверь, с силой впихивая её в косяк, щелкает
Отхожу чуть вглубь, ноги начинают дрожать. Он молча хватает меня за волосы и бросает животом на кровать, вытягивает мои руки к решетчатой спинке кровати и пристегивает наручниками с цепью. Поднимает футболку до самых лопаток, спускает трусики.
– Я должен был два дня провести в Мюнхене, но по твоей милости никуда не улетел, – говорит он, и я улыбаюсь в подушку, – поэтому эти два дня ты проведешь со мной и познаешь все круги ада.
После этих слов я уже не улыбаюсь, съеживаюсь, сжимаю попку, тяжело вздыхаю. Он подходит к столу, открывает черную коробку, шебуршит в ней, перебирая свои дьявольские игрушки, и, наконец, достает длинную узкую стек-плетку. Возвращается ко мне и проводит ею по моей спине и попе. Ещё больше съеживаюсь. Набираю полные легкие воздуха и задерживаю дыхание.
– Я сейчас бы уже садился в самолет, – говорит он и резким движением бьет по моей попе. Вздрагиваю. – Этот симпозиум был очень важен для меня, – продолжает он и хлещет по спине и попе одновременно. – Я должен был там выступить спикером, – и ещё несколько жестких ударов ложатся на мою спину. – Но из-за тебя, я пропускаю самое важное событие в моей жизни.
Теперь он уже хлещет без перерыва на разговоры. Бьет сильно. Попадает повсюду – спина, руки, попа, ноги. Всё наливается кровью. Больно так, что уже невозможно терпеть. Кричу. Слезы мгновенно вырываются из глаз, текут по щекам, смачивая подушку. Уже начинаю сожалеть о содеянном, думаю, что лучше было бы, если бы он улетел, я бы хоть два дня отдохнул от него.
Наконец, он отбрасывает плетку. Выдыхаю. Но на этом не всё. Эрих переворачивает меня на спину, тянет к себе за ногу. От соприкосновения с простыней, разрывается кожа на свежих ранках. Морщусь. Всё тело горит, больно лежать на спине. Он стаскивает совсем мои трусики и швыряет куда-то не глядя. Берет из коробки широкие эластичные ремни, разводит мои ноги и садится между ними, смотрит на меня.
Я красный, весь заплаканный, волосы мокрые, пот катится по лбу и вискам, смешиваясь со слезами на щеках. Смотрю на него со страхом, часто-часто дышу. Он опутывает ремнем мою левую ногу повыше колена, поднимает её к животу и прикрепляет другой конец ремня к железному каркасу кровати под матрасом. Второй ремень привязывает к лодышке, отводит ногу и также закрепляет к каркасу. Получается моя нога согнута в колене, задрана к груди и отведена в сторону. Пытаюсь выдернуть её из ремней, но всё закреплено жестко. Дергаю руки, звякаю цепью об решетчатую спинку.
Он привстает, стаскивает со стола коробку и кладет её на отброшенное одеяло. Сгибает мою вторую ногу в колене, придавливает к животу, отводит в сторону и садится на неё. Не могу пошевелиться под его тяжестью. Лежу перед ним с разведенными и задранными ногами как девчонка. Всё наружу. Мне ужасно стыдно. Всхлипываю.
Эрих поднимает глаза на мой всхлип и усмехается. Достает из коробки вибратор ещё толще и длиннее прежних. Видит весь ужас на моем лице и улыбается. Ерзаю. Смазывает вибратор, ехидно поглядывая на меня.