Мой кошмарный принц
Шрифт:
— Не за что, — неожиданно по-доброму улыбнулся Стас. — Но я бы на твоем месте просто выспался хотя бы раз. Не пробовала? Или для светил отечественной журналистики это слишком сложно?
— Говорит человек, который продрых потоп в собственной квартире, — подколола его Ася. Но произнесла уже без прежней агрессии и пыла. Сложно огрызаться на постороннего человека, который вдруг так неожиданно о ней заботится. Да, его никто не просил, ей это и не нужно… Но это приятно. И, как говориться, так активно ругаться уже не хочется.
— Виноват, не каюсь, — ухмыльнулся Белозеров. — Позавчера репетиция продлилась до трех
Асе очень хотелось ответить: «Со мной». Ну просто в качестве противоречия. Вот только да, с ней такого не бывает. С ней бывает гораздо и гораздо хуже. И она помнила настолько четко, словно это было вчера. Так что возражать было бы лицемерием.
— А почему так долго? — поинтересовалась Строганова хотя бы для того, чтобы просто спросить. Молчание в компании соседа было весьма уютным, и это-то как раз ее и напрягало. Лучше уж пресекать все возможные симпатии на корню, чем потом сидеть и мотать потом сопли на кулак. И ладно еще если только сопли…
— Пока декорации собрали, установили, пока все собрались, пока отыграли несколько раз. Еще и режиссер прерывал и лютовал, — усмехнулся актер, вспоминая все выверты Георгия Викторович.
— Дядя Гоша — он такой, — рассмеялась Ася.
— Вы знакомы? — удивился Стас, сворачивая в сторону набережной, на которой в этот час было уже не так много народа.
— А ты думаешь, постороннего человека допустили бы к вам, да еще сразу после спектакля? — хмыкнула Ася. Она прекрасно знала, что дядя Гоша, конечно, любит рекламу, но еще больше он любит душевное спокойствие своих подопечных. — Хотя… много времени у вас я занимать все равно не планировала. Кстати, об этом. Давай-ка лучше перейдем к работе.
— Жестокая ты женщина, — простонал Стас. — Нет бы, о чем хорошем поговорить, романтичном, на звезды полюбоваться, ты о работе…
В этот момент он был настолько умильно-расстроен, что вызывал даже самое жестокое сердце должно было растаять и поддаться его обаянию. Вот только не Асино.
— Не хочу тебя расстраивать, но, если ты еще не понял, разговаривать с тобой я собираюсь только о работе, — отрезала Ася, подходя к парапету на набережной. — Более того. Взгляни на небо — ни одной звездочки, даже луна облаками закрыта. Но если хочешь — любуйся. Только на мои вопросы отвечай, хорошо?
И едва сдержала смешок, когда актер поднял глаза к небу, чтобы проверить ее слова. Убедился. Тоскливо вздохнул. И только потом уже совсем другим тоном выдал:
— Спрашивай.
И она спросила. Точнее буквально завалила его вопросами, которые в первые мгновенья буквально ставили Стаса в тупик, заставляли задуматься, помолчать и только потом, тщательно подбирая слова, отвечать. Ася действительно прекрасно знала театр изнутри, и понимала, о чем нужно спрашивать.
Стас и сам не успел заметить, как выболтал, с какими трудностями он столкнулся, почему ему интересен образ Артура и многое другое. Голос у парня был мягкий, красивый, такой, что Ася невольно заслушивалась его живыми комментариями. Впрочем, она бы удивилась, будь иначе — любой актер просто обязан уметь вести себя на публике, даже если эта публика — один-единственный человек. А вот что прячется за маской? В это она даже вникать не желала.
Но точно понимала — стоявший
— Почему именно театр? — вдруг озвучила она еще один вопрос, пришедший в голову. Старый, банальный до ужаса. Но ей действительно было интересно.
— Ну в кино я тоже снимаюсь, — невозмутимо пожал плечами преисполненный достоинства Стас.
— Это поэтому я должна была узнать? — сообразила Ася, и расхохоталась, когда парень несколько смущенно кивнул.
— Ай-ай, знаешь, а нарциссизм вроде не лечится, — цокнула языком девушка. — Но, по крайней мере, ясно, почему Капитолина так вздыхала, глядя на тебя. Как же, сама звезда из телевизора ее залила! Нехорошо.
— Ты всегда такая вредная? — Стас непринужденно положил руки на перила по обе стороны от Аси, глядя на нее с высоты своего роста. Почему-то от этого девушка почувствовала себя маленькой и беззащитной, но даже не пошевелилась, чтобы не выдать своего восприятия.
— Не мы такие, жизнь такая, — спокойно ответила она и напомнила. — Вопрос про театр снимается?
— Отнюдь, — возразил Белозеров. — Я действительно люблю театр больше кино. Знаешь, почему? Театр более искренний, настоящий. Ты играешь именно здесь и сейчас, у тебя нет и не может быть второго дубля. И ты должен справиться, сделать так, чтобы тебе поверили. Должен быть максимально искренним.
Это магия, не иначе. Ничем другим Ася не могла объяснить, что буквально застыла, слушая его проникновенные слова и даже не заметила, что… Что? Каким макаром у нее на щеках оказались теплые ладони? Что происходит?
— Второго шанса просто может не быть, — хрипловатый шепот раздался совсем-совсем близко. И, прежде чем Строганова успела выразить свое возмущение, теплые губы прикоснулись к ее губам.
Ей бы возразить, остановить его, оттолкнуть, но… Не успела. Или просто не захотела? В конце концов, иногда, раз в пять лет можно же нарушить собственные правила? Буквально на секундочку… Это просто любопытство, первое профессиональное качество любого журналиста… И ничего иначе. Просто интересно знать, как целуется известный (как выяснилось) актер.
Известный актер целовался без напора, не давил на нее, но держал так крепко, что она не смогла бы сбежать, если бы начала сопротивляться. Вот только воли к сопротивлению почему-то не было. Асю целовали так нежно-нежно, что подгибались колени. Прояви он хоть малейшее давление, и тут же схлопотал бы чем-нибудь тяжелым по голове. А тут…Дайте ей утонуть в этой море нежности, да так, чтобы не выплыть…
— Второго шанса может не быть, — повторил Стас, слегка отстраняясь. А вот это он зря. В себя Строганова пришла практически мгновенно. И в следующий момент знаменитый актер — потрясающий генофонд — согнулся от точного удара коленом по причинному месту.