Мой кот и я
Шрифт:
Вокруг меня были люди. Прохожие предлагали помощь. Но я запомнила лишь обвинения в мою сторону. И в том потерянном и беспомощном состоянии я даже в это поверила. Поверила, что это моя вина. Я недостаточно проконтролировала ситуацию, раз сейчас сижу на тротуаре с порванной штаниной и постепенно распухающей ногой.
С мамой мы встретились уже в больнице, куда меня привезли на «скорой». Мама была испугана и плакала. Больше всего на свете я не люблю становиться причиной слёз и переживаний для своей мамы.
Наверное, это было
Два часа меня осматривали разные доктора. У меня ничего не болело. Но я понимала, что раз нога так сильно отекла – это явно признак того, что что-то не в порядке.
– Ох, дочка, как тебе повезло, – качали головой возрастные медсёстры, услышав мою историю. Казалось, что за долгие годы работы в больнице они уже обросли броней цинизма, но всё же в них было столько сочувствия.
В больнице я не встретилась с осуждением и обвинениями. То ли эта доброжелательность, то ли капельница, которую мне поставили ещё в карете скорой помощи, помогли мне избавиться от ощущения, что я виновата. Хотя сложно было не почувствовать себя виновной под гнётом злобных бабок, которые, видимо, опаздывали на какой-нибудь рынок. Удивительно, какими чёрствыми, с диапазоном эмпатии меньше, чем у чайной ложки, бывают люди.
Но в тот момент я мало думала обо всём происходящем. Я ещё даже осознать не успела, что произошло. Мне просто очень хотелось домой, спрятаться от всего мира под одеяло и проспать несколько часов подряд в обнимку с любимым котом.
В голове у меня было множество разных мыслей: о дипломной работе, о сюжете книги, которую я писала. Я думала о Добчинском и Бобчинском из «Ревизора» Гоголя, пока мне делали рентген! Как же удивительно работает наша психика! Но в тот момент действительно было не время для истерики.
Телефон в моём рюкзаке, который был у мамы, бесконечно оповещал о новых сообщениях. В университете уже узнали, что со мной что-то произошло. Один из одногруппников увидел, что меня увозят на скорой. При первой возможности я написала, что произошло и что сейчас нахожусь в больнице.
В тот день мне повезло. Ничего страшного со мной не было. Отделалась испугом и подвывихом. От госпитализации я, конечно, отказалась. Больницы всегда пугали меня и оставаться там, после всего произошедшего, было не лучшим решением для моего ментального здоровья.
Я хотела домой, спрятаться в своей комнате от всего произошедшего, закрыть глаза и представить, что всего этого не было на самом деле. Мне искренне хотелось поверить в то, что всё это лишь страшный сон, скоро меня ждёт пробуждение, и я проживу этот день так, как было написано в моём планере: экзамен в университете, поход по магазинам с мамой, работа над дипломом, а на вечер у меня были куплены билеты в театр ещё месяц назад.
Почему-то в тот момент меня
Почему-то в тот момент меня очень расстраивали испорченные кроссовки и порванные джинсы. Волновало и расстраивало всё, что угодно, кроме покалеченной ноги и психики.
От госпитализации я отказалась. Это было лучшим решением для меня. Мне необходимо было вернуться домой и перевести дыхание. Да и родные стены лечат. По словам врачей, чего-то серьёзного выявлено не было. Подвывих голеностопного сустава, который мне вправили.
Когда мы вернулись домой, то я сразу же улеглась в постель, допрыгав до неё на одной ноге. Рыжик же шокировано наблюдал за мной, спрятавшись за дверной косяк гостиной.
На меня накатила такая ужасная слабость. По ощущением, я будто марафон пробежала. Я слабо представляла, как вообще буду сдавать экзамены и ездить в университет.
Но об этом сейчас думать не хотелось, да и не было сил. Займусь этим вопросом позже. А сейчас мне было необходимо попытаться осознать всё, что произошло. Потому что в голове абсолютно не укладывалось, как такой чудесный тёплый и солнечный день мог превратиться в ночной кошмар наяву.
Рыжик запрыгнул ко мне на кровать. Он обнюхал гипс и стал «копать» его лапами, кусать и пытаться снять. Если честно, то следовало бы его послушать. Возможно, сними я этот идиотский гипс, мой следующий месяц не превратился бы в ад.
По прошествии времени я понимаю, что врачи, скорее всего, ошиблись с постановкой диагноза. Думаю, что всё было куда серьёзнее. Но врачи, к которым я попала, относились ко мне очень халатно. Всем было плевать, что мне всего двадцать два года, что я молодая девушка, и у меня впереди вся жизнь. Все хотели поскорее отделаться от меня.
Впереди меня ждало посещение нескольких врачей и больниц, грубость и халатность. Но, а пока я была дома. Мама пожарила блинчики и сделала кофе. Но кусок в горло не лез, там словно стал ком, который потом превратился в слёзы.
– Никому не говори о том, что случилось, – попросила я маму.
Мне не хотелось, чтобы бабушка и дедушка волновались. Они живут в другом городе, и я не хотела, чтобы они срывались и ехали в Саратов.
– Ну а как не говорить?
Заметив мои слёзы, Рыжик приготовился для прыжка. По прижатым ушам и расширенным зрачкам стало понятно, что кот злился. Рыжик очень не любил, когда я плакала. Вот и сейчас он запрыгнул на кровать и впился зубами мне в руку.
– Больно, Рыжик, – я спрятала руку под одеяло, но кота это не остановило, и он решил устроить раскопки.