Мой криминальный босс – 2
Шрифт:
От мимолетного удовольствия жмурюсь. Сама не осознаю, что тоже прижимаюсь в ответ. И мне плевать, что я выгляжу сейчас не красавицей. Без грамма косметики, со взъерошенными волосами…
В сравнении со Светой – просто неухоженная серая мышь.
– Нам пора, – отстраняюсь от него первая.
– Да, точно, – отвечает Паша и отпускает меня.
Хмурится. Между его бровей появляется знакомая складка. Это значит, он чем-то недоволен.
Мы спускаемся и садимся в его машину. Меня то и дело потряхивает.
– Нужно
– Не переживай, врач уже сделал экспресс-тест, – говорит Паша. – Отрицательный. Это просто ангина.
Я с облегчением выдыхаю. Ну хоть не ковид. Ангина – обычное дело, вылечим сами, не в первый раз.
Искоса поглядываю на Пашу. Нужно перед ним извиниться. Накричала, обвинила, а он молодец. Сразу сориентировался, вызвал врача. Не стал разводить панику, как я.
Но язык не поворачивается первой с ним заговорить. И еще возможная встреча со Светланой меня беспокоит. Я вся как на иголках.
– Хорошо, – отворачиваюсь к окну.
Вскоре машина останавливается в элитном районе.
Мы с Пашей почти одновременно покидаем салон. Только я задерживаюсь, оглядываясь по сторонам. Никогда здесь не была, только видела это комплекс на фотографиях, когда искала жилье.
– Идем, – торопит Паша. – Еще насмотришься.
Я спешу за ним в парадной. По мере приближения, сердце колотится все быстрее. Дыхание становится сбивчивым.
Мы поднимаемся на нужный этаж.
Изрядно нервничаю, пока Паша открывает дверь.
Его квартира встречает теплом и приятным запахом.
В просторной прихожей Паша помогает мне снять куртку. Я так и рвусь к дочери, но понятия не имею, что и где тут находится. А квартира, похоже, огромная. Только в прихожей вижу пять арочных проемов, это помимо входной двери.
Сбрасываю обувь. И с нетерпением смотрю на Пашу.
Тот тоже быстро раздевается.
Иду за ним в один из проемов. Мы оказываемся в большой гостиной, в центре которой с потолка спускается то ли колонна, то ли труба, а под ней – оборудован настоящий камин, защищенный специальным стеклом. Сквозь панорамные окна открывается вид на город, вся мебель в стиле хай-тек из стекла и металла, диваны и кресла обтянуты белым материалом, подозрительно похожим на кожу.
Непривычно. Дорого. Но светло и уютно.
А посреди этого великолепия стоит огромная елка.
Дочка не преувеличивала. Дерево действительно упирается макушкой в потолок. Елка сверху до низу украшена разноцветными шариками. Даже на первый взгляд видно, что Паша не поскупился, купил дорогие игрушки с ручной росписью. И вся гостиная увешана гирляндами. Даже сейчас, когда на улице день, они таинственно мигают и переливаются.
– Нравится? – прошивает он, ловя мой взгляд.
– Красиво, – пожимаю плечами.
И чувствую укол ревности. Моя елочка и в половину не так хороша.
Мы пересекаем гостиную,
На кровати лежит Лелька. Рядом с ней сидит женщина средних лет. При виде нас незнакомка встает, но я не обращаю на нее внимания.
Вся злость улетучилась, стоило мне увидеть дочь.
Бросаюсь к ней. Краем мысли радуюсь, что тут нет Светы. Можно немного расслабиться.
Кстати, а почему ее нет? Может, она в другой комнате и просто не вышла? Ох, да какая мне разница, нужно заняться ребенком!
Обнимаю дочь.
– Ты как, малыш? – спрашиваю ее.
В комнате пахнет лекарствами. Женщина потихоньку отступает от кровати, освобождая мне место. Я тут прикладываю ладонь ко лбу дочери. Тот горячий. Глаза у Лельки краснющие, будто она долго плакала, взгляд осоловелый.
Еще в пятницу она была абсолютно здорова, а сейчас как подменили. Дочь реально больна.
– Хорошо. Меня осмотрела тетя врач и поставила укол. И выписала таблеток. Папа их купил. И витаминок дали. Вкусных и сладких, – говорит Лелька. – А ты теперь со мной останешься?
Голос сипит. Она втягивает носом сопли, а затем растирает рукой. Еще и лимфоузлы под ушами воспалились, их видно невооруженным взглядом.
Да, в таком состоянии ее действительно нельзя вести домой. Если я это сделаю, то будет только хуже.
Ох, завтра надо написать классному руководителю. А еще съездить в больницу, больничный взять. Не оставлю больную дочь на чужих людей. Паша хоть и отец, но он не будет сидеть с ней сутками, у него работа и Света. А домработница… Ну она на вид добрая женщина, но все равно чужая.
– Конечно, только больничный оформлю. Папа сказал, ты ничего не ешь? – строго смотрю на нее.
Лелька кивает.
– Горло болит, кхе… кхе, – заходится кашлем Лелька. – Больно кушать.
– Ладно, тогда помолчи.
Оборачиваюсь к домработнице:
– У вас есть суп или бульон?
– Да, я на сегодня харчо приготовила.
– Это не то, – качаю головой. – Нужен куриный бульон. Приготовьте, пожалуйста, я покормлю ребенка.
Она переводит вопросительный взгляд на Пашу, тот с задержкой кивает. Она тихо уходит из комнаты.
А у меня кровь в жилах стынет. У ребенка ангина, а его пытались накормить острым харчо? Не мудрено, что Лелька не стала есть! У этой женщины вообще дети есть?
Еще и мысли о Свете не дают покоя. Как мы с Лелькой тут можем остаться, если она может появиться в любую минуту? Наверняка они с Пашей вместе живут. И вряд ли она обрадуется, увидев меня.
Прям шведская семья, какая-то. Бывший жених с беременной невестой и его бывшая невеста с ребенком.
И домой я Лельку забрать не могу. На улице холодно. Как по закону подлости впервые с начала зимы ударил мороз!