Мой ласковый и нежный мент
Шрифт:
– Ради бога, Вячеслав, убери эту дуру подальше! – приказала ему Антонина и покачала головой. – Да-а! Рана, конечно, невелика, ссадина просто приличная, но ты посмотри, какой рог у него на лбу вырос да вдобавок еще фингалы под обоими глазами!
– Он случайно переносицу себе не сломал? – Людмила осторожно дотронулась кончиками пальцев до переносицы Барсукова, потом проверила, целы ли кости носа, и облегченно вздохнула. Кажется, все в порядке. И только тут поняла, что ее трясет как в лихорадке, а кончики пальцев, которыми она продолжала
Множество раз ей приходилось оказывать первую помощь, обрабатывать и перевязывать и более страшные раны. А два года назад, когда сломалась машина и ей вместе с одним из егерей пришлось десять дней пешком выбираться из тайги, она самолично, когда уже не помогали ни травы, ни крутой кипяток, охотничьим ножом отрубила загнивший мизинец своего попутчика. Но здесь она испытала не просто страх. И не наказания она боялась. Тут было нечто другое. И как ни силилась, объяснения этим непонятным ощущениям пока не находила.
Антонина тем временем обработала края ссадины спиртом, затем подумала секунду, заклеила ее бактерицидным пластырем и, окинув критическим взором содеянное, преувеличенно громко вздохнула:
– А вам не кажется, господа хорошие, что у подполковника явно пиратская рожа. Наверняка в одной из своих прежних жизней он был каким-нибудь Джонни-Вырви-Глазом, а я – прекрасной маркизой, кем-то вроде донны Каролины или Магдалины. И любили мы друг друга, как два голубка, пока его не вздернули на рее, а я, скорее всего, с горя отравилась или вонзила стилет между своих роскошных грудей.
– Твои роскошные груди только под микроскопом и разглядывать, – мстительно хихикнул Славка, в ту же секунду схлопотал звонкую оплеуху и, подобрав оказавшийся под рукой веник, бросился в атаку на Антонину.
Та увернулась от удара, опрокинула стул и, подхватив его за ножки, вскочила с пола и загородилась им от Славки.
– Только тронь, паршивец! Давно ли я тебе сопли вытирала, а теперь вырос на две головы выше и рад, что с престарелой теткой справился!
– Господи, ну когда же вы успокоитесь? – взмолилась Людмила. – Или прикажете на цепь вас посадить?
Она капнула нашатыря на ватку и поднесла к носу Барсукова. Он чихнул, приоткрыл глаза и мутным взглядом уставился на девушку.
– Что здесь… происходит?
– Вот чисто милицейский вопрос! – Антонина опустилась на пол рядом с ними и приказала подруге: – Подними-ка ему голову выше, а то вдруг тошнить начнет. – И справилась у Дениса: – Голова не болит? Не кружится? Во рту не сушит?
– Нет вроде. – Денис провел ладонью по лицу, наткнулся на пластырь и уже более посветлевшим и удивленным взором обвел лица двух женщин и одно юношеское, склонившиеся над ним. – Откуда это украшение? – Он потрогал пластырь указательным пальцем. – И как вообще я здесь оказался?
Девушки переглянулись. И Людмила решительно сказала:
– Все случилось по моей вине. Дело в том, что
Денис оперся руками о пол и сел, прислонившись головой к печному обогревателю. Посмотрел на Славку и попросил:
– Попить принеси!
– А может, лучше выпить чего-нибудь? Покрепче? – вмешалась Антонина.
– Лучше! Если есть! – Барсуков потер пальцами виски и поморщился. – Чем это вы меня шарахнули?
– Это вы сами, Денис Максимович, с крыльца упали. – Антонина кокетливо улыбнулась и поднесла ему стопку водки и огурец на вилке. – Пожалуйте выпить и закусить! Если хотите, могу капустки предложить квашеной, с лучком и подсолнечным маслом, и картошечка есть, остыла только. Хотите, Денис Максимович?
– Хочу. – Подполковник, похоже, особой застенчивостью не отличался. Водку выпил не поморщившись и с огурцом расправился тоже без особых церемоний.
Но тут Антонине пришла в голову новая идея.
– А если пельменей сварить? Горяченького сейчас похлебать в самый раз. И мы с вами заодно, правда, Мила? А то я что-то до сих пор согреться не могу!
– Я не против! – Барсуков теперь уже без особых усилий поднялся на ноги, оглядел кухню и спросил Антонину, причем Людмиле показалось, что ее намеренно обошли взглядом: – Выходит, это я у вас в гостях?
– А вот и нет! – произнесла Антонина с торжеством и обняла Людмилу за плечи. – Мы с вами на пару в гостях у Людмилы Алексеевны и ее милейшего братца Вячеслава, который до отчества еще не дорос.
– Очень приятно! – буркнул Барсуков, не глядя в глаза хозяйке. – Значит, это о вас меня предупреждал Кубышкин?
– Предупреждал? – удивилась Людмила. – О чем он вас мог предупреждать?
– Да ничего особенного! – Подполковник пожал плечами. Потом вдруг озабоченно огляделся по сторонам. – У меня в руках ничего не было?
«Еще как было!» – подумала Людмила, но сказать ничего не успела, потому что Славка метнулся к своему полушубку, достал из кармана пистолет, протянул его Барсукову и вдруг, выхватив взглядом металлическую пластинку на рукоятке «макарова», выдохнул:
– Наградной?!
– Наградной, – сухо сказал подполковник, затолкал пистолет за пояс брюк и опустил тельняшку. – Пожалуй, я пойду!
– Никуда вы не пойдете! – Антонина показала ему на стул. – Садитесь и ждите, пока мы ужин приготовим. – Она посмотрела на часы и усмехнулась. – Одиннадцать уже, и ужин наш поздний будет, но чтобы закрепить добрососедские отношения, надо немного выпить и хорошенько закусить. Давай, Слава, неси-ка из сеней пельмени, а я пока воду для них поставлю. А ты, Мила, сальца нарежь, капустки достань, огурчиков, помидорчиков. – Она весело подмигнула Барсукову. – Гулять так гулять, любить так любить!