Мой личный чародей
Шрифт:
Я почувствовала, как мои щеки краснеют. Ага. Точно. Добровольнее не бывает. Владан, помнится, аж задымился от распиравшей его "доброй воли", когда понял, что я вот-вот "приправлю" сложнейшее зелье драконьим зубом, чем безвозвратно уничтожу кропотливый труд нескольких месяцев. А Тиамат его потом за это сожрет, пережевывая медленно и с особой жестокостью.
Похоже, что Аллардиэль хоть что-то позабыл обо мне растрепать, или же просто тогда, в темнице, не поверил моим словам — на моё счастье. Лицо Эрвиэля окаменело. Изумленно на меня таращиться и охать он не стал. Видно, решил оставить это дело мне — как-никак
— Вы так спокойно рассказываете мне об этом? — немного помолчав, сухо спросил он. — Не боитесь, что теперь мы не позволим Веславе покидать Священный Лес? Или же вы так уверены в собственных силах?
Я не подвела и ошеломленно ахнула. Ничего себе! Он это что, всерьез? Однако Дар довольно холодно улыбнулся и успокаивающе погладил меня по плечу.
— Не боюсь. И силу применять не собираюсь — по крайней мере, до сих пор не собирался. Прежде всего, потому, что безоговорочно доверяю мнению своей жены, которая абсолютно уверена в несомненной порядочности эльфов. Моя жена, конечно, порой бывает слишком доверчива, даже наивна, однако должен признать, что она чувствует людей — и нелюдей — как никто другой. Так вот, она твердо убеждена сама и сумела убедить всех нас, что слово чести, данное Перворожденным, нерушимо. Ни при каких обстоятельствах.
Эльф надолго замолчал. Я настороженно посматривала на него, прикидывая, не слишком ли сильно Правитель сожалеет об этих самых упущенных возможностях, и что мы будем делать, если всё-таки слишком. Дар невозмутимо перебирал мои пальцы.
Наконец Эрвиэль отмер и несколько натянуто улыбнулся.
— Должен повториться, Светодар: ваша жена — потрясающая женщина. Она умудрилась преподать Перворожденным несколько серьезных уроков. Оказалось, что презираемые нами люди способны на такое самопожертвование, которое эльфам даже и не снилось! Да что там эльфам — никто из старших народов не способен рисковать жизнью ради чужака, да к тому же вчерашнего врага.
— Да уж, — не сдержавшись, фыркнул Дар, — нашу Веславу хлебом не корми — только дай себя в жертву поприносить! Вот такая уж у меня жена! — и чмокнул меня в пунцовую щеку.
Эрвиэль вздохнул.
— Мы узнали, что человеческая девочка способна в одиночку противостоять целому миру — и заставить его полюбить себя. Что она интересна и понятна нам, а мы — ей. Мы оказались гораздо ближе друг к другу, чем думали…. А теперь я узнаю, что ей подвластна такие сила, о которой даже Перворожденные говорят с трепетом. Право, Веслава, ты не устаешь меня удивлять!
Я неловко поёжилась. Мне очень не нравилось, как на меня смотрел Правитель: мягко, нежно, обволакивающе, но вместе с тем сухо и расчетливо. Я чувствовала, что Эрвиэль колеблется, и что выбор, который он сейчас делает, вполне может стоить всем нам жизни.
Политика, чтоб её…
Крошечная точка боли в глубине моей груди внезапно заворочалась и запульсировала, просясь на волю. Я ощутила, как внутри меня начинает раскручиваться хорошо знакомый водоворот гнева. Мир привычно поблек, и все вокруг приобрело пугающую четкость. Однако к моему изумлению я поняла, что на это раз мне вполне по силам управлять своими чувствами! Сейчас моя вторая
Впрочем, расслабляться не стоило. У меня ещё будет возможность обдумать поведение коварной змеюки — понятное дело, что доверять я ей вовсе не собиралась. Хотя…
Пригасив змеиный взгляд, я в упор посмотрела на черноволосого эльфа. Видимо, что-то такое в моих глазах ещё оставалось, так как Эрвиэль недоумевающе моргнул и нахмурился. Тем не менее, то неприятное, расчетливое выражение его лица, которое так напрягло меня, исчезло, уступив место неуверенности.
— Веслава?.. — осторожно позвал он.
— Правитель Эрвиэль, — с легким нажимом сказала я, — я вовсе не стремлюсь никого удивлять. Знаете, каково моё самое большое желание? Я хочу, чтобы все, кого я люблю — неважно, люди это, эльфы, кицунэ или драконы, — жили в мире и согласии друг с другом — и с остальным миром. Ради этого я готова пожертвовать очень многим, даже собственной жизнью. Впрочем, есть и такое, от чего я не откажусь никогда. Помните об этом, прошу вас… прошу тебя, Эрвиэль.
Пресветлый Эрвиэль заметно смутился. Он открыл было рот, чтобы что-то ответить, но так ничего и не сказал. Затем, помедлив, поднялся с кресла и слегка склонил голову, давая нам понять, что прием окончен. Когда мы поднялись вслед за ним, он быстро поднес мою руку к губам, поцеловал ее и негромко пообещал:
— Я запомню, — а потом, после короткой паузы, добавил: — Светодар, Веслава, прошу меня извинить, дела. С вашего позволения, продолжим нашу беседу завтра.
И стремительно вышел.
Машинально потирая то место, которое эльф поцеловал, я подняла глаза на Дара. Мой любимый чародей мрачно смотрел вслед улетучившемуся Правителю. М-да, по-моему, недавно обретенных запасов терпения моему мужу хватит ненадолго…
— Дар, — я тихонько подергала его за рукав. — Да-ар! Ау! Посмотри на меня, пожалуйста! Не то от твоего взгляда вот-вот дверь запылает!
— И поделом, — проворчал чародей, имея в виду явно не дверь, однако послушался. — Ну, что? Что ты? Не бойся, не съем я твоего эльфа.
— Он не мой.
— Хорошо. Его тоже не съем. Довольна?
— Ещё бы! У людей от эльфоедства страдает пищеварение, портится цвет лица и появляется неприятный запах изо рта. Словом, ничего хорошего.
— Надо же! — восхитился Дар. — А я-то думал, что плохо пахнет только после того, как слопаешь тролля. А после эльфов — лесными фиалками.
— Ффу-у-у! — скривилась я. — Ты что, у моей второй сущности таким гадким шуточкам научился?!
— Нет, отчего же? — невозмутимо ответил мой любимый муж. — У первой…
— Ах, ты…
Я не успела сообщить чародею, что именно я по этому поводу думаю, поскольку он мстительно наплевал на тот факт, что мы с ним находились в святая святых Дома Правителя — в личном кабинете Эрвиэля — и закрыл мой смеющийся рот поцелуем.
— Дар, — чуть погодя спросила я, — а ты и в самом деле так уверен в том, что эльфы сохранят верность своему слову, даже если их государственные интересы громко потребуют обратного?