Мой личный чародей
Шрифт:
— Что?!! — взревел одноглазый, пытаясь вскочить и дотянуться до меня с вполне определенными намерениями. — Да как ты посмела, дрянь?!!! Я тебя за это в порошок сотру! — сбитый чугунок с противным скрежетом откатился в сторону.
— Сотрешь, сотрешь, — успокаивающе закивала я, зорко следя за попытками эльфа привести в исполнение свои угрозы. Цепь снова натянулась, как струна, но держала крепко. Я подобрала покачивающийся на боку чугунок — хорошо, что там была не какая-нибудь похлебка — поставила его на пол и опять подтолкнула к беснующемуся нелюдю. — Но если ты всё-таки не дурак, а умный, то прежде поешь, не то всё это время
Всё ещё злобно сверкая глазами и тяжело дыша, эльф, тем не менее, прекратил свои бесплодные попытки добраться до моего горла, а затем, немного поразмыслив, придвинул к себе чугунок и молча начал есть. Жевать мясо разбитым ртом ему было очень больно и неудобно, но одноглазый нелюдь даже в такой ситуации умудрялся есть красиво и опрятно. Я прям залюбовалась!
— Пиво будешь? — на всякий случай я решила уточнить, кто их знает, этих эльфов, может они пьют только утреннюю росу? Получив утвердительный кивок, я сделала несколько глотков, а потом всё тем же манером переправила кувшин к остроухому. Вскоре и чугунок, и кувшин опустели — похоже, оголодавший нелюдь сметелил даже кости. Наевшись и напившись, он разом осоловел (может, пиво для эльфов по крепости — как брага для людей? хи-хи!), улегся на бок, нахально натянул на себя мою (!) накидку, так и валявшуюся в его углу, свернулся калачиком и тут же засопел, не удостоив меня ни единым взглядом. Ну и ладно.
Пока ушастый переваривал обед и набирался во сне сил, я решила попробовать привести себя в порядок. Для этих целей в моем распоряжении была всё та же лужа и ещё один льняной лоскут, отодранный от подола грязной рубахи. Оттирая грязь и эльфячью кровь с рук и лица, я уныло размышляла, что всё познается в сравнении. Княжеский дворец в Преславице казался мне тюрьмой — по сравнению с Черным Лесом или домом Дара, спрятанным у подножья Синих Гор. Но по сравнению с Дырой или здешним гостеприимным застенком — просто дом родной! Вот как надо учиться благодарности и смирению!
Пока эльф спал, наша тюремщица заходила ещё раз. Принесла ещё еды, чем очень порадовала лязгающую от голода зубами меня. На этот раз в точно таком же чугунке оказался печеный глухарь. В кувшине — снова пиво. Девица очень удивилась, увидев, что старая посуда валяется возле сладко сопящего эльфа.
— Ты что, его кормила?!
— А что мне было делать? — буркнула я в ответ. — Ждать, пока он меня съест?
— Он уже никого не съест, — хмыкнула девушка. — И вообще, съешь сама его! А пива ему не давай — окосеет. Впрочем, пьяненькие эльфы некоторым очень даже по душе, так что, сама решай! — игриво посоветовала она и, расхохотавшись, словно удачной шутке, ушла.
К тому времени, когда эльф проснулся, я успела не только съесть, но и переварить свою половину глухаря. Долю пищи моего
Ох. М-да. Пиво. Точно, полкувшина.
Но благородный эльф никак не мог озвучить свою просьбу перед дамой, пусть это была даже презираемая им человеческая девица. Видно, предпочитал смерть от разрыва мочевого пузыря смерти от угрызений совести.
Стараясь сохранять невозмутимое выражение лица, я подтащила бадейку и поставила рядом с ним, рассудив, что вряд ли сейчас у него есть силы для мести всему роду человеческому. Потом подошла к двери и тактично отвернулась. Так и стояла, пока не услыхала звук отодвигаемой ёмкости.
Теперь остроухий не стал даром тратить время, а тут же принялся за еду. Расправившись с пищей, он поискал глазами кувшин и, найдя, вопросительно уставился на меня.
— Пива велели не давать, — коротко пояснила я, переплетая косу. Гребня у меня с собою, ясное дело, не было, но я давно нашла выход из этого положения: просто разбирала волосы, как лошадиный хвост. Долго, муторно, но вполне реально.
— Кто велел? — нехорошо прищурился эльф. Я пожала плечами.
— Тюремщица, которая принесла еду. Сказала, что вы, эльфы, от пива пьянеете и бузите сильно.
— Что?! — нелюдь даже задохнулся от возмущения. — И ты поверила этой змеюке подколодной, этой извращенке?!! А ещё умной себя считаешь! Дай пива!
— Что?
— Пива, говорю, дай!
— Ничего не пойму, что ты там говоришь! — Я картинно потрясла головой. Больной он или здоровый, эльф или гном, но покорно сносить его хамство я не собиралась.
Эльф оказался умнее, чем на первый взгляд. Мрачно побуравив меня глазами (я постаралась ответить тем же самым), он первым опустил ресницы, обреченно вздохнул и сказал:
— Прости. Передай мне, пожалуйста, кувшин с пивом.
Умничка. Я легко поднялась с пола, взяла кувшин и понесла ушастому грубияну. Не доходя до него пару шагов, я в нерешительности остановилась и кротко уточнила:
— Точно бузить не станешь?
Нелюдь зарычал, но быстро сообразил, что над ним смеются, и покорно ответил:
— Не буду.
— Смотри, ты обещал! — не удержавшись, фыркнула я, подвигая к нему вожделенный напиток.
Выхлебав залпом пиво, эльф удовлетворенно откинулся на стену и блаженно прикрыл глаза. Что-то больно быстро он приходит в себя, причем на этот раз — без посторонней (то есть, моей) помощи. Интересно, они все такие здоровенькие, или это только мне такой попался?
— А почему ты на всех так однообразно обзываешься?
Эльф приоткрыл здоровый глаз.
— На всех — это на кого?
— Ну, на меня, на тюремщицу. Змеюки да змеюки. Что, других ругательств не знаешь?
— Знаю, — ушастый в упор посмотрел на меня обоими глазами, — и много. Но я не ругался, а называл вещи своими именами. Правда, в тот момент я считал, что ты — одна из этих, — он мотнул головой в сторону двери.
— Из кого?!
— Ты что же, — вкрадчиво поинтересовался эльф, — хочешь сказать, что не знаешь, к кому угодила?