Мой личный Галатей
Шрифт:
У Лизы в сумке зазвонил телефон, она суетливо начала копаться.
— Ну, где он звонит, паразит такой? Это, наверное, Владик.
На пол полетели тетради с лекциями, помада, веер дисконтных карточек, расческа.
— Ну, где же ты звонишь? — Лиза уже чуть не плакала.
— Дай сюда, — Настя вырвала у нее сумку, открыла замок бокового кармана и всучила подруге телефон.
— Алло! Владюша! — Лизка тут же позабыла и про Настю с ее проблемами, и про свои вещи, разбросанные по коридору, она отошла к окошку, что-то радостно воркуя любимому.
Анастасия подобрала Лизкино добро
— Алло.
— Чего такая кислая? — ну, конечно, неприятности они по одиночке не ходят, только табунами, надо Ванькой день добить, чтобы на луну выть захотелось. Сегодня как раз полнолуние.
— Ничего не кислая, с учебы иду.
— А-а. А чего не интересуешься, как дела у твоего подопечного, три дня прошло? Ты ж вроде там какую-то работу писать собиралась, — у него явно было прекрасное настроение.
— И как дела у моего подопечного? — со вздохом спросила Настя.
— Мелочь, не поверишь, все как по писанному. Ты как в воду глядела, помирились.
— Поздравляю, — Настя сбросила звонок.
Телефон опять настырно зазвонил, еще и еще.
— Ну, чего? — не выдержали нервы.
— Ты чего трубку швыряешь? — на другом конце обиделись.
— Я думала, у тебя все, — соврала Настя.
— Да ты что? Все только начинается. Она меня в ночной клуб пригласила.
— Поздравляю.
— Насть, не отключайся, я еще не договорил. Помоги медляк разучить по приличней.
— Я тебе что, танцевальный кружок? У тебя и самого неплохо получалось, я видела.
— Так неплохо, что по морде прошлый раз схлопотал. Она девушка с характером, чуть-что, сразу срулит. А в третий раз, сама понимаешь, шансов все меньше и меньше.
— Вань, я не умею танцевать. Как я тебя научу?
— Ты ж на танцы когда-то ходила?
— На народные в пятом классе. Тебя «дробушки» научить отбивать или в присядку?
— Ну, ты же тоже девушка, должна сказать, как прилично, романтично, а как «пошел нафиг, урод». Мелочь, ну последний раз.
— Ладно, — сдалась Настя. — Только не у меня.
— У меня можно, родители на дачу сейчас уедут. Я зайду за тобой.
— Нет, не надо! Позвони, я сама выйду.
«Что там мадам Пупкина про танцы пишет? Пойду штудировать философию и основы обольщения».
4.2
«Бытие определяет сознание. Вот у мня было прекрасное бытие, перспективное и радужное, пока кое-кто из армии не вернулся. И теперь в моем сознании полный бардак. В одном уверена — все я правильно сделала, потому что, если бы меня какой-нибудь парень добивался и пошел бы с другой свидание репетировать, я бы его послала далеко и навсегда. Бедная Ирка, вот ведь ей чучело досталось, Иван-дурак, одним словом. Хотя может он и не виноват, если она такая королевишна, что „на драной козе“ не подъедешь, и бедному парню приходится каждый шаг выверять, чтобы не отшила. Кто же виноват, что ему репетировать с другой приходится?»
— Мелочь, ты чего там бормочешь? — Ванька запускал ноутбук.
— Философию повторяю, — Настя сидела на краешке кресла, озираясь по сторонам.
Чистенько, ни пылинки,
— Смотри, я тут накачал несколько песен, вроде подходят, — Ванька уступил Насте место перед монитором.
— Игорь Растеряев «Звонарь», «Король и шут» «Лесник» — это, по-твоему, медляки?
— Ну, не плясовые. Вон еще, ниже смотри. Там что-то про церковь, я английский не особо знаю.
— Hozier «Take Me to Church», нет Вань, это не про церковь.
— А про что? Чего лыбишься?
— Да так. Ладно, давай и под эту, она правда к середине ускоряется. А еще что-нибудь?
— Тебе не угодишь. Колька говорил, тебе этно нравится, есть пара песен Пингиной и «Мельница».
Они еще долго перебирали разные варианты, это оказалось очень увлекательным занятием.
— Давай уже танцевать, а то поздно, мне домой надо, вот это что? — Настя указала на последнюю песню в списке с надписью «Рэп-медляк».
— Я не знаю, я видео нашел, ролик там левый, видеоряд стер, а музыка осталась. Рэп на испанском, а припев девушка жалобно поет.
— Включай, — заинтересовалась Настя.
Юный тенор читал что-то печальное, как пить дать, о неразделенной любви, мальчишка тараторил, сплетая словесное кружево петельку за петелькой, узор за узором, а потом девушка голосом — серебряным колокольчиком начинала обволакивать комнату светлой печалью. Настя различила лишь слово «корасон» — сердце.
— Как красиво, то, что надо. Пойдем.
Они встали друг перед другом, Ванька бережно как фарфоровую козочку с бабушкиного серванта обвил Настю левой рукой, а в правую вложил ладонь партнерши. И они начали медленно двигаться против часовой стрелки. До этого, по дороге сюда Настя представляла, как будет давать разные ценные указания, замечания, подшучивать, и что все должно пройти легко и весело. Весело не было, шутить и говорить тоже как-то не хотелось. От близости перехватывало дыхание и становилось жутко неловко, она даже не могла поднять голову, чтобы посмотреть парню в глаза. А песня сжимала и сжимала вокруг них жаркие южные объятья, заставляя придвигаться все ближе и ближе. И запах одеколона был сегодня мягче, и знакомая родинка на шее гораздо ближе.
— А в этом месте, наверное, мне надо сделать так, — Ванька двумя руками крепко обнял Настю за талию.
— Все хорошо, ни чему тебя учить не надо, — девушка быстро расцепила чужие руки, — сам все знаешь. Вань, я пойду.
— Погоди, а кофе? Цветами ты не берешь, кофе давай сварю. Ты кофе любишь? — хозяин загораживал ей дверной проем, не собираясь выпускать.
— Иногда с молоком.
— Растворимую бурду? Я тебе настоящий в турке сварю, потом скажешь, как тебе. Сиди, я сейчас.