Мой лучший босс
Шрифт:
Кулак прилетает прямо под ребра, но это единственный удар, который я пропустил. И за него Эдуард поплатился сполна. Как и за свои разговоры и угрозы. Прежде чем нас успевают растащить особо смелые гости, я успеваю оставить внушительное количество синяков на теле этого женишка. И еще парочку на смазливой физиономии.
— Ты пожалеешь! Вы оба об этом пожалеете!!! — утирая кровь под носом, верещит Эдуард, даже не пытаясь вырваться из держащих его рук. Жалкое зрелище.
Ухмыляюсь презрительно — угрозы от этого тюфяка я даже не собираюсь принимать всерьез. Полянского быстро
— Эй! Это что сейчас было? — удивленно спрашивает Горский.
— Извини, что испортил праздник, — говорю, когда прохожу мимо. Нормально извинюсь потом. Сейчас у меня другая цель. Хорошо, что эта самая цель ослушалась и выбежала на крыльцо, когда завязалась потасовка.
Хватаю Комарову за руку и тащу за собой. Она что-то лепечет и едва успевает за мной на своих каблуках. После драки от избытка адреналина кровь кипит. Не будь здесь Маши, я наверняка снова бы ввязался в драку, чтобы сбросить эту злость. Хочется рвать и метать. Особенно от того, что мышка сразу не рассказала мне ничего.
Зато сейчас самое время поговорить. Как раз во внутреннем дворе ресторана нет ни души и вокруг глухие стены.
Вытаскиваю сигарету из пачки, неторопливо прикуриваю, с прищуром глядя сквозь сизый дым в глаза Маше. Она дрожит, обхватив себя за плечи, и боится даже подступить ближе. Очень хорошо, потому что прямо сейчас я слишком зол.
— Эдуард, значит, — тяну с притворным спокойствием, стряхивая пепел под ноги.
Она вспыхивает, поднимает на меня свои ясные чистые глаза и трясется еще сильнее.
Да, мышка. Самое время поговорить.
Маша
— Эдуард, значит, — многозначительно хмыкает Марк. Затягивается, выдыхает и смотрит на меня сквозь сигаретный дым с прищуром. Внимательно, будто насквозь видит.
Обхватываю себя руками, чтобы унять дрожь в теле и сглатываю.
— Да. Мы женимся через месяц.
— Вот как.
На лице Марка ни капли удивления. Я догадываюсь:
— Ты знал…
— Игорь сказал.
— Давно?
— Несколько дней назад. Когда подрался с ним.
— И ты ничего не спросил?
— Я ждал, когда ты мне захочешь рассказать, — выделил он, усмехаясь.
Мы молчим. Краев неторопливо курит, а я нервно кусаю губы. Пауза слишком затягивается.
— И ты больше ничего не скажешь? — не выдерживаю.
— А что сказать, мышка? Все и так ясно, — насмешливо хмыкает Марк, оглядывая меня внимательно.
— Действительно, — нервный смешок, не удержавшись, слетел с губ.
Внутри сделалось так горько, что я даже на кончике языке почувствовала этот привкус. Рассеянным взглядом проследила за сигаретой. Тлеющий огонек затанцевал в сумерках, когда Марк поднес ее к губам и крепко затянулся.
— Я запретил тебе курить, — прокомментировал он мой интерес.
— Технически я этого и не делаю, — шагаю к Краеву вплотную.
С момента нашей первой встречи в подъезде я действительно не курила больше. Но в стрессовые моменты обычно тянуло заполнить легкие сигаретным дымом, чтобы хоть как-то унять нервную дрожь. Как сейчас.
Дрожащими пальцами сжимаю ткань измятой
— Посмотри на меня, — его тихий голос звучит требовательно. Подчиняюсь, распахиваю глаза и встречаюсь с его взглядом. Темным, полным глухой боли и острого желания. Наверное, он уже выбросил сигарету, потому что Марк сжимает меня в крепких объятиях так сильно, что от пальцев наверняка останутся отпечатки на коже. Привлекает к себе, склоняется ниже. Сердце пропускает удар, а после пускается вскачь. Пульс зашкаливает, когда чужое горячее дыхание обжигает губы.
— Я хочу, чтобы ты принадлежала только мне, — признание прозвучало едва слышно, но побежавшие по телу мурашки подтверждали, что мне это не послышалось.
Жадным требовательным губам невозможно было сопротивляться. Горячий язык властно проник в рот, Марк прижал меня крепче к себе и хрипло простонал, когда я ответила. Он был возбужден и у меня сладко ныло внизу живота от его жаркого поцелуя и рук, которые бесстыдно блуждали по телу. Ладонь прошлась по изгибу спины, а после Краев отстранился, сильным рывком подхватил под бедро и заставил обвить ногой талию. Вжался сильнее, давая почувствовать, как велико его желание.
Охаю от неожиданности и смущаюсь, а этот мерзавец еще и наблюдает за моей реакцией с дьявольской ухмылкой на губах.
— Ты так невинно порочна, — со смехом комментирует Марк, а после вжимает меня в стену. Теперь он совсем близко. Я едва ли могу нормально дышать от обрушившихся на шею и плечи поцелуев.
— Так не бывает… чтобы одновременно… — попыталась возразить я, вцепляясь в Краева как голодная кошка.
Любовь значит слишком много. Потому что с женихом у меня никогда не было настолько крышесносных даже поцелуев, не говоря уже о чем-то большем! Чтобы ноги дрожали и мысли ворочались словно ватные от одних только касаний. И только одно желание — чтобы он взял меня прямо здесь. И плевать, видит кто-то или нет! Лишь бы ощутить его, эти поцелуи, объятия. Лишь бы полностью принадлежать ему.
— Ты смущаешься, хотя глазами умоляешь взять тебя. Жестко, быстро, прямо здесь, — зашептал на ухо Марк. И, искушая, его ладонь забралась под платье. Я замерла, едва дыша, и зажмурилась от стыда и нестерпимого желания, когда пальцы мужчины скользнули по коже выше. Слишком выше!
— Я ведь прав? — хриплый шепот на ухо, и Марк и проводит влажным языком горячую дорожку от ключицы вверх по шее, а после дует на мокрый след. По телу мгновенно разбегаются мурашки от резкого контраста, ноги дрожат от слабости, и я прикусываю нижнюю губу в попытке сдержать стон. Словно натянутая струна, я желала продолжения этой сладкой пытки и отзывалась на любую ласку Марка.