Мой лучший враг
Шрифт:
Я сильно вцепляюсь руками в цепи. Стискиваю зубы. Хочется помотать головой, проснуться в завтрашнем дне в своей кровати, почувствовать аппетитный запах с кухни – бабушка наверняка готовит блинчики…
Некоторое время Стас молчит, видно, собираясь с мыслями, а потом продолжает свою историю:
– Я никогда не стану нормальным. Что-то внутри рвется наружу – это невозможно контролировать. Единственный выход – убраться отсюда подальше. Уехать из этого города, который я разрушил, и держаться подальше от людей, которых я сломал. Держаться подальше от тебя.
Последние слова он произнес с горечью. Неприятно закололо сердце.
–
Я молчу. Смотрю, как под фонарем пляшут тени – прямо под лампочкой кружит стайка мотыльков.
«Зачем? Зачем ты причиняешь близким столько боли?» – я хочу закричать, но по-прежнему молчу. Но Стас будто слышит мои мысли.
– Зачем мне нужно это? Вся эта жестокость.. Что это дает мне…
Он будто разговаривает сам с собой. Я не нужна ему. Он просто так же, как и я, хочет что-то понять в себе.
– Мать с тринадцати лет таскала меня по психологам. Именно в этом возрасте случился тот переломный день…
Стас, как и я, опасается говорить о «том дне» прямо. Как будто кто-то установил негласный запрет на любое упоминание о том случае. И негласный запрет даже на воспоминания. Он уже сказал сегодня так много и скажет еще много всего, но я уверена, что говорить о том случае он не будет.
– Тринадцать лет… Именно с этого возраста я стал причинять боль матери. Отцу. Младшей сестренке. Вообще-то всем вокруг, но в особенности близким. Ругань, наказания. Отцовский ремень. Ничего не помогало. Мать пыталась выяснить, в чем причина этого? Почему мне так нравится делать больно своим близким? Они таскали мне к психологу. На столе у него стоял маленький аквариум с рыбками. Эти рыбки мне очень нравились. Они были такие яркие, разноцветные. Конечно, они рассказывали врачам о том, что на меня напали, – Стас говорит с грустью. – Что мне причиняли физические увечья. В этом все дело? Ответ на жестокость жестокостью? И вот какой-то заумный докторишко сказал, что я это делаю для того, чтобы получить свидетельства своей значимости для них. Меня так взбесила эта фраза, что я взял аквариум и кинул его в доктора. Это был мой последний сеанс.
Я не хочу пропустить ни слова. Он рассказывает о другой стороне своей жизни – о той, которую я совсем не знаю.
– Я запомнил эту сложную фразу хорошо. Свидетельства своей значимости. Потому что не знал, что она означает. Потом появилась ты. И на тебя посыпалась большая часть всех моих ударов. Моя семья могла вздохнуть свободно. Они думали, я излечился. Как бы не так. Они просто не знали про тебя. И когда я стал изводить тебя, я вспомнил слова того докторишки. Через боль и страдания, которые я причиняю близким. Мне нужно было доказать самому себе, что я не один. Что я что-то значу для вас. Я не знаю, может быть то, что я признаю все это, значит, что я излечиваюсь. Что не все потеряно. Не знаю… В психологии я не силен, и честно, я думаю, что все это – полная хрень.
Я вздыхаю.
– Сначала я хотел жить только местью. О, сколько планов я вынашивал. Сколько часов
Стас прав. Месть не дает ничего. И сейчас мне тоже надо вживаться в свою новую жизнь.
– Скажи что-нибудь, не молчи! – говорит он громче.
Он встает с места. Снова глухие удары ботинок по деревянному помосту. Он подходит ко мне, садится на соседнее сидение.
Я закрываю глаза. Уйди. Исчезни. Растворись.
Открываю глаза. Нет. Он по-прежнему здесь. Сидит рядом. Не отрывает от меня взгляда.
Он протягивает руку и бегло проводит пальцем мне по ладони – прикасаясь еле-еле. Будто это не прикосновение, а дуновение ветра.
– Наори на меня, скажи, что ненавидишь… Мне так легче будет. Легче будет уезжать.
Но я не отвечаю.
Стас откидывается назад, отводит взгляд в сторону. О чем-то думает, а потом усмехается:
– Твоя попытка отомстить там, в Яме… Это заслуживает уважения. Я никогда не думал, что ты способна на такое. Я действительно сильно изменил тебя. К сожалению. Сидя в Яме, я действительно испугался. У тебя были такие глаза…Я подумал, что ты действительно сможешь… Осуществить задуманное. Я и не думал, что эта штука меня спасет.
Он дотрагивается до иконки на груди.
– А она действительно спасала меня много раз. Не давала мне совсем пропасть. Она как будто не давала тому доброму мальчику из прошлого, которым я был раньше, совсем исчезнуть.
Я закрываю глаза. Если бы я знала раньше про иконку… То, наверное, все бы шло по кругу снова и снова. И из этого круга мы бы никогда не выбрались.
– Я бы хотел больше рассказать о семье… О том, что происходило в нашем доме. Однажды я скинул свою сестренку с лестницы, потому что ревновал. А потом стал понимать своих родителей. Невозможно любить одинаково двоих детей, когда один из них нормальный, а второй псих.
Я вздрагиваю. Жестокость Стаса п отношению ко мне – это стало нормальным. Но его жестокость к другим, особенно к младшей сестренке – это пугает. Я не знала, что он способен на такое.
– Хотя я искренне пытался измениться. Когда еще моя семья не развалилась окончательно, я делал много попыток склеить ее. Хотя сейчас вспоминаю эти попытки и они кажутся мне глупыми. Чтобы объединить свою семью, мне нужно было для начала изменить что-то в себе. А этого я не мог сделать. Однажды я накрыл на стол к обеду, красиво украсил салфетками, аккуратно разложил приборы. Я был так горд собой… Но, знаешь, они даже не заметили. Хотя я ждал хотя бы улыбки… А еще как-то раз я сам сделал вазу, подарил маме, мама поставила ее в шкаф. Каждый день на протяжении многих дней, а может, недель, я открывал дверцы шкафа и проверял. Ваза стояла на том же месте. В конце концов я выбросил ее, а мама даже не заметила.
Он пытается говорить все это со своей фирменной усмешкой в голосе, показывая, что ему на все плевать, но я снова слышу горечь в его голосе.
– Я делал еще парочку жалких попыток… А потом бросил это дело. Мою семью уже никак нельзя было склеить. Она разбилась на кусочки. Это я разбил ее.
Мне действительно его жаль. Любой человек, даже самый жестокий, нуждается в поддержке близких. Нуждается в любви.
Стас продолжает говорить, но его голос меняется. Он становится мягче и теплее.