Мой любимый Метаморф

Кривенко Анна

— А теперь рассказывай мне всё-всё с самого начала: кто ты, для чего прибыла на Ишир и кто именно нас пленил…

Конспирация и зомбирование…

Макс Беллен

Мара…

Наконец-то я узнал ее имя!

Красивое…

Чувствую себя счастливым идиотом: мы в плену, а мне почти фиолетово…

Ну не совсем, конечно, просто в голове сейчас странные процессы, вызванные, подозреваю, действием нанороботов: некая защита мозга от стрессов.

Когда

я очнулся, то не почувствовал беспокойства, и даже когда Мара сообщила, что мы в плену, я воспринял это скорее просто как факт. Зато о сохранности наших с ней отношений я очень даже запереживал. Одного взгляда на нее было достаточно, чтобы понять: скрыть свое тело она уже не сможет, а значит, сейчас будет смотреть на мою реакцию. И от этой реакции, возможно, зависит абсолютно все. Закроется ли она? Поверит ли мне? Останется ли со мной?..

Я внутренне напрягся и полностью сосредоточился на своей мимике: сохранял спокойствие, подбирал каждое слово, аккуратно скользя по ее чертам.

И она догадалась, что я все знаю. На лице — ужас, страх…

И тогда я применил «тяжелую» артиллерию:

— Любимая…

Она вздрогнула, посмотрела на меня шокированным взглядом, а я ей вкрадчиво:

— Я могу узнать твое имя?

И тут она наконец-то уступила:

— Маруффа, а для близких — Мара…

Я вцепился в слово «близких», как бульдог.

— А я для тебя близкий?

Буквально вынуждая ее сознаться…

— Близкий…

Она в краску, а я… победил! Я это почувствовал всем своим существом. Притянул ее к себе, поцеловал, а потом крепко-крепко обнял. Все, война выиграна! А теперь можно и о похищении…

Никогда не думал, что когда-либо в жизни отношения с девушкой станут выше инстинкта самосохранения или даже выживания. Но… теперь я знаю, что такое бывает. И я скажу, что на самом деле любовь действительно выше всего… как бы тривиально это ни звучало!

— А теперь рассказывай мне всё-всё с самого начала: кто ты, для чего прибыла на Ишир и кто именно нас пленил?..

Мара вздрогнула. Наверное, для нее это сложно — вот так сходу открыться. Но наше отчаянное положение и мое правильное уверенное поведение помогли: она начала рассказывать.

Голос подрагивал, но она, похоже, решила доверься мне. Это окрыляло.

— Я шпионка. Шпионила… за тобой. Потому что у тебя нанороботы. Это мое задание… было, по крайней мере. Теперь уже и не знаю…

Она была краткой. Сказала, что похитил нас один из ее бывших наставников, но он работает не на ее родину, а на какую-то неизвестную организацию.

— Они хотят нас завербовать в солдаты. Сбежать невозможно. Мы на звездолете. Эти браслеты, — она указала на свое запястье, — убьют нас с силой мысли, как только мы попытаемся сбежать… — заканчивая, произнесла она и замолчала.

Я не видел ее лица, но чувствовал ее большое напряжение. Мозг лихорадочно переваривал информацию, подсказывая варианты выхода

из сложившихся откровенно паршивых обстоятельств, но план спасения вырисовывался пока только один. Я уже хотел его озвучить, но… вовремя вспомнил о возможности прослушивания подобных камер. Признания признаниями, но серьезные решения афишировать не стоит. Только как это так сообщить, не вызывая глубоких подозрений?

Я слегка высвободил Мару из хватки и развернул к себе. Она взглянула на меня с удивлением, особенно, когда увидела мои зажегшиеся чем-то глаза. Я резко наклонился к ее щеке, быстро поцеловал и тут же шепнул на ухо:

— Притворимся, что просто милуемся здесь и тихо поговорим…

Она едва заметно кивнула.

И тогда я широко улыбнулся и опустился к ее губам. Схватил ее нижнюю губу, провел по ней языком — сладко! Аж голова закружилась! Ох, что-то я перестарался с конспирацией!

Отпустил на мгновение и шепнул:

— Мы должны согласиться, хотя бы для вида, упираться не стоит…

Потом снова ее поцеловал. Она ответила. На сей раз она схватила мое лицо ладонями и в какое-то мгновение шепнула мне прямо в губы:

— Да, нужно усыпить бдительность. Наставник дал понять, что мы им нужны. Он не станет нас убивать без повода…

Я снова улыбнулся, как будто от нашей любовной игры, начал покрывать поцелуями ее щеку, подобрался к шее и почувствовал, как Мара задрожала.

— Самое главное, чтобы нас не разлучили, — пробормотал я ей на ухо, делая вид, что ласкаю ее мочку, — убеди наставника, что это твое единственное желание…

Мара не сдержала стон, да и я сам начал выпадать из реальности.

Мара резво перехватила инициативу, повалила меня на койку и улеглась сверху. Прижимаясь к моей шее лицом, она едва слышно сказала:

— Сейчас я понимаю: это действительно единственный выход. Со звездолёта нам не сбежать. Если убедим их в том, что мы стали «своими», то сможем однажды вырваться. Но это может занять много времени…

Я и сам понимал, что это так, только сердце кольнуло тревогой за родителей. Они ведь с ума сойдут от горя! Но… выбора у меня все равно нет…

Я обнял ее за талию и прижал к себе.

— Да, так и сделаем…

А потом мы замерли. Разговор закончился. И ласки тоже. На душе все равно скребли кошки. Но эта нависшая опасность нас все-таки очень сплотила. Мы теперь были заодно. Вместе…

— Мара…

Я впервые позвал ее так, а она вздрогнула, но я не успел больше ничего сказать, потому что шум открываемой двери нарушил наше уединение.

Мара мгновенно вскочила и напряженно выпрямилась, я тоже встал, но немного небрежно.

Вошедший был одет в темно-синюю форму с незнакомыми нашивками. В руках у него находился приготовленный бластер, на лице — ледяной холод, граничащий с глубокой ненавистью…

Что-то шевельнулось внутри меня, безошибочно подсказывая — это не человек.