Мой любимый враг
Шрифт:
— Может быть, я хочу слишком многого? — холодно спросила она.
— Почему? — вполне натурально удивилась Николь. — Ваше желание реально и осуществимо. Только давайте сформулируем точнее. Во-первых, вы хотите, чтобы моя сводная сестра не вернулась в Москву. Я не знаю, зачем вам это надо, и не хочу знать. Назовем это вашим капризом. Во-вторых, если она все-таки вернется, за ней вслед должен прибыть некий пакет с пикантными фотографиями или другими доказательствами ее… — Николь усмехнулась, — как вы изящно выразились, «недостойного поведения». Я правильно вас поняла?
Ирина молча кивнула.
— Так вот, — продолжила Николь, — ваши желания мне ясны. А что вы предлагаете мне взамен?
Ирина пару минут помолчала,
— Во-первых, чисто финансовая выгода — все расходы по вашей персональной выставке в Москве галерея возьмет на себя.
Николь смотрела на нее спокойно и почти равнодушно:
— Спасибо, возможно, я это приму. Хотя вообще-то я вполне платежеспособна. А во-вторых?
— Во-вторых, большая статья в международном культурном бюллетене и обещанная статья в «Женщине и культуре».
— Прекрасно. А в-третьих?
Ирина подняла брови:
— Разве этого мало?
Николь подняла глаза к потолку:
— Как сказать. Конечно, ваши предложения приятны', но не… как бы выразиться поточнее?.. Не необходимы для меня.
— Чего же вы хотите?
Николь прошлась по комнате, снова остановилась перед полкой со слониками:
— Нет, все-таки они прелестны! — Потом повернулась к Ирине и посмотрела на нее в упор: — Я слышала, вы в хороших отношениях с Энтони Андерсом?
— Мы знакомы, — сдержанно сказала Ирина.
— Мне нужна выставка у него в галерее.
— Мы знакомы не настолько хорошо.
— Вот как? А я слышала — достаточно для того, чтобы он… м-м… ну, скажем так, прислушался к вашему мнению.
— Вы так считаете?
— Мало того, я в этом уверена.
Ирине с трудом удалось удержать на своем лице выражение холодного безразличия. Удар был нанесен мастерски, ниже пояса. Ох, ну и штучка эта француженка! Интересно, откуда она узнала?.. Самой Ирине крайне неприятно было вспоминать ту историю. Энтони Андерс, весьма влиятельная личность в европейском художественном мире, владелец галерей в Париже, Лондоне, Риме и Вене, навестил в прошлом году и российскую столицу. В его честь в «Арт-Фэнтези» закатили грандиозный прием. Андрея тогда в Москве не было, и Ирина, почувствовав себя совсем свободной, пустилась во все тяжкие. Она стала любовницей Андерса. Он увез ее в какой-то загородный дом, кажется, даже наркотики ей давал, — иначе она не могла объяснить, почему пошла на подобные штуки. Энтони любил нетрадиционный секс — у Ирины до сих пор начинаются приступы тошноты при мысли о том, что он с ней проделывал… Уезжая, Андерс сказал, что, если Ирине что-либо от него понадобится, он постарается выполнить ее просьбу. В благодарность за доставленное удовольствие…
Ирина вздохнула:
— Хорошо, я вам это устрою.
Николь улыбнулась и кивнула:
— Отлично. Значит, нашу сделку можно считать состоявшейся. Потому что это сделка, не так ли?
Ирина дипломатично улыбнулась, но ничего не ответила.
— Итак, — продолжила Николь, — когда я услышу известия от Андерса?
— Думаю, через пару недель.
— Вот номер моего факса, — Николь положила на стол визитку. — Через пару недель я буду в Париже.
Ирина встала:
— Очень приятно было с вами побеседовать. А теперь мне необходимо вернуться к гостям.
— Прекрасно. Я тоже пойду вниз, — усмешка Николь была неподражаема, — вниз, к своей дорогой Лоре.
Глава 6
Идеальная жена
Придя домой в одиннадцатом часу вечера, Андрей даже ужинать не стал: принял душ и сразу завалился в халате на свой любимый кабинетный диван. Ирины, конечно, не было дома, Владик — у себя наверху. В другой день он бы прошел к сыну поболтать о том о сем, но сегодня даже сына видеть не хотелось. Вечером они с Ларисой не встретились —
В последние дни Андрей жил как во сне. Словно невидимая машина времени неведомо как перенесла его на восемь лет назад, и снова вернулось чувство легкости, счастья и полета, какое он до этого испытал только раз — в свой первый вечер с Ларисой. Но тогда, восемь лет назад, это чувство быстро заглушили другие «важные» (впрочем, тогда они действительно были для него важными) соображения: карьера, деньги, невозможность отказаться от налаженного существования, а главное — маленький Владик. Положение «воскресного папочки» его решительно не устраивало. Кроме того, влюбленный, как и пьяный, не способен ни к какой работе, а работа значила для Андрея очень много. Но пьяный, тот по крайней мере накачивается водкой, а влюбленный? Бровки, подбородочек, прядка волос надо лбом — чепуха, да и только! В общем, можно сказать, что он силой воли подавил в себе любовь. Ерунда, что это считается невозможным! Очень даже возможно, и способов тьма. Цинизм — одно из лучших лекарств от любви. В конце концов, все можно опошлить. И через пару-тройку месяцев он уже спокойно думал о Ларисе: «И чем она так уж сильно отличается от остальных? Гигиенические прокладки небось, как все, в аптеке покупает…» А ведь она действительно любила его, от мужа ради него ушла. И потом еще та история… Ох, какой же он был тогда глупец и подлец!
Сейчас Андрей сам себе напоминал пчелу, летевшую на цветок и вдруг запутавшуюся в паутине. И бьется она там, и бьется, и бьется… Цветок рядом, а — не достать! Но он же не пчела! Он сумеет найти выход.
А ведь выход существует — взять и жениться на Ларисе. В конце концов, уж сейчас-то этому ничто не мешает…
Эта простая мысль вдруг так поразила его, что он чуть не подскочил на диване. Все вдруг стало на свои места. Конечно! Им надо пожениться, и как можно скорее!
Дверь в кабинет приоткрылась:
— Андрюша, ты дома?
Он приподнялся на локте и изумленно уставился на жену:
— Это ты?
А он даже никакого шума в холле не слышал, так был занят своими мыслями.
— А что ты так удивился? — Ирина аккуратно закрыла дверь. — Я, кажется, здесь живу. Как будто возвращаться к себе домой не естественно.
Она стояла у порога, — красивая женщина в шелковом вечернем платье, — подобранные к затылку волосы открывают высокую шею, влажные губы полуоткрыты, веки полуопущены, в ушах поблескивают бриллианты… Просто кадр из фильма Федерико Феллини «Сладкая жизнь»! В определенном смысле, подумал Андрей, его жену вполне можно отнести к категории селфмейдмен. Вернее, селфмейдвумен. Он годами наблюдал, как Ирина творила, лепила, ваяла свою внешность. То, что он видит теперь — эта загадочная зрелая красота — не дар матушки-природы, а результат гигантских, просто титанических усилий.
— Разве возвращаться к себе домой так уж неестественно? — повторила Ирина.
— Для тебя неестественно возвращаться так рано, — насмешливо сказал он. — Сегодня ведь, если не ошибаюсь, у тебя в галерее вернисаж?
— Да, не ошибаешься, — Ирина сделала от двери несколько шагов и присела на краешек дивана. Ее рука легла совсем близко, одно движение — и она могла бы коснуться Андреева лица.
Андрей чуть отодвинулся и бросил выразительный взгляд на настенные часы:
— Половина первого. Странно…