Мой любимый зверь!
Шрифт:
Кроме нас сюда пришли пощекотать себе нервы несколько пассажиров. Кое-кто восторженно ахал-охал, кто-то делился впечатлениями, но, кажется, никому до нас не было дела. Какой космос? Мы любовались друг другом. Игнорируя возможное чужое внимание, я бесстыдно льнула к Райо, тянулась к нему каждой клеточкой своего тела, всей душой. Наслаждалась прикосновениями его губ к моим пальцам и мягким поглаживанием затылка. Хотелось замурлыкать, зажмуриться от удовольствия. Но ведь тогда я не смогу видеть, как все сильнее разгораются его желтые глаза. Я не могла разобраться
— Странно… — Райо неожиданно нахмурился.
— Что странно? — пытаясь выбраться из чувственного тумана, оторваться от его глаз, прошептала я.
— Два дня! Всего два дня — а ты у меня словно под кожей…
Райо зарылся пятерней в мои волосы и провел по всей длине, откровенно любуясь.
— Наверное, просто атмосфера здесь такая, потом пройдет, — неожиданно для себя, слишком горестно, уныло шепнула я.
Где-то на задворках сознания давал о себе знать разум, а может инстинкт самосохранения, но глаза и уши хотели верить сердцу. Райо ласково улыбнулся, блеснув клыками, погладил мою щеку кончиками пальцев и смотрел при этом странно, с нежностью и… голодом что ли. Незнакомый и непривычный взгляд, от которого все во мне трепетало.
— Мне тридцать пять, Эрика, и отдыхаю я не впервые.
Я приподнялась на цыпочки, дотронулась до его лица, погладила скулы, темные брови и, наконец, коснулась саусов. Осторожно провела подушечками пальцев во всей их длине. Отметив, что у Райо крылья носа задрожали, верхняя губа приподнялась, ощериваясь, но не грозно, а будто бы от удовольствия, я хрипло спросила:
— Что ты ими чувствуешь?
— Слишком многое. Я опасаюсь, если сейчас развернусь к пассажирам, нас опять обвинят в непристойном поведении, — усмехнулся он.
Я вспыхнула от смущения и поняла, что тоже перешла на «ты». Клеранец наклонился и, едва касаясь, целовал меня сначала лоб, потом скулы, щеки, губы. Легонько, бережно, нежно.
— Нас, наверное, потеряли, — вспомнила я, зарываясь пальцами в его короткие волосы на затылке.
И ведь разумная мысль, но кто бы из нас к ней прислушался? Лично мне следовать разуму откровенно не хочется. Особенно сейчас, когда я целуюсь с Райо, да и вообще впервые целуюсь.
— Я не отпущу тебя, Эрика, — хрипло сказал он, прислоняясь лбом к моему.
— И не надо, мы же вместе на ужин пойдем. Думаю, Ровена и твои…
— Не сегодня, моя птичка, а вообще никогда.
Схватившись за его руку, которой он все еще удерживал мою, я изумленно спросила:
— Ты принял жизненно важное решение после двух дней общения?
Райо усмехнулся, снова покрыл короткими поцелуями мое лицо и неожиданно пожал широкими плечами:
— Если честно, сам поражен.
А мою душу раздирали триумф и страх. Я добилась желаемого всего за два дня, но внутри словно пружина лопнула и скопившееся за неделю напряжение сменилось иррациональной паникой. Причем, испугалась я не за себя, а за Райо. Может, все, о чем говорят, неправда? Может, ложь, клевета и… Переполнявшие меня эмоции
— Скажи, ты веришь в высшие силы?
— Как и любой клеранец, да, — Райо удивился.
— В темных или светлых? Я читала: у вас есть разделение…
— Я верю в Каллу, покровителя моего рода. — Темные брови Райо заметно поднялись.
«Каллу, Каллу…» — я перебирала в памяти клеранский пантеон, но именно об этом боге не слышала и не видела в списке. Как же так? Ведь ради него совершается слишком много. Мне нестерпимо хотелось подобраться ближе к истине. В горле пересохло от волнения, мой голос, наверное, походил на карканье вороны:
— Ты убивал?
— Да, — Райо убил все мои надежды на ошибку или клевету.
Я сглотнула горький ком, застрявший в горле. Опустила голову и медленно отвернулась, тем не менее, позволив Райо обнять меня, словно теплым одеялом укутать. Внутри ныло от боли и горечи: как обычно, все в моей жизни, как обычно. Райо скрестил руки у меня на груди, я положила на них свои ладони, ощутила под тонкой, приятной на ощупь тканью его жаркое мускулистое тело. Он напрягся после моих вопросов, и я насторожилась: все-таки виноват? Считается, невиновный не боится простых вопросов, не ищет скрытого смысла, поэтому задала вопрос, далекий от веры и смертей:
— Ты когда-нибудь задумывался, за что люди любят?
Несколько мгновений Райо молчал, затем немного расслабился. Его голос прозвучал спокойно:
— Люди — нет, а мы, наверное, чувствуем себе подобных, идеально подходящих, нужных именно нам. Нет — необходимых!
— Слишком сложно, — вздохнула я, думая о своей жизни и этой ситуации.
У Райо было свое мнение:
— Почему? Если подумать, то наоборот — все просто. Ты либо любишь, либо нет.
— Почему-то в моей жизни ничего просто не бывает, — грустно призналась я и неожиданно для себя потерлась носом о руки Райо.
Как это произошло? Наверное, исключительно по наитию, по той самой хваленой женской интуиции, о которой распинался «отец», коверкая ее суть.
Мужчина прижал меня к себе теснее и на ухо шепнул:
— Доверься мне, обещаю: все будет хорошо.
— Возможно, — отозвалась я и даже кивнула, кивнула, не моргнув глазом, будучи уверенной на все сто, что это невозможно. А дальше буквально силой выдавила из себя: — Но сначала я хочу на Фортан, к розовым слоникам. Хоть ненадолго.
— Птичка ты моя, маленькая, — тихонько рассмеялся и расслабился Райо, словно я ему «да» на все-все сказала.
— Пойдем на ужин? — жалобно попросила я.
Райо несколько мгновений рассматривал меня, повернув к себе лицом, затем заботливо спросил:
— Ты проголодалась?
Я мигом собрала силу воли в кулак, отодвинув свою неизвестно откуда взявшуюся влюбленную придурь, и с игривой улыбкой ответила вопросом на вопрос:
— Может, как ты сказал, я просто трусиха? И не умею принимать важные решения за два дня?
— У тебя еще много времени, чтобы узнать меня гораздо лучше.
Взявшись за руки, мы направились ужинать.