Мой любимый зверь!
Шрифт:
— Знаешь, играть на чужих нервах гораздо приятнее, чем, испытывать свои. В случае с клеранцами у меня один-один.
— Ты неисправима! — хихикнула я.
— Учись, пока не поздно! — похвалилась она.
Потом зачем-то осмотрела санитарный бокс. Даже в люк вентиляции заглянула, подпрыгнув.
Как только мы вышли, Матео, встретив нас с довольной улыбкой, предложил:
— Хаи, предлагаю сходить поесть, надо восполнить силы.
Мой живот отчаянно рычал: «Дай пожрать!» Но, бросив взгляд на закрытую капсулу Райо, я вздохнула и извинилась:
— Простите, хой Матео, но я подожду Райо. После того как он придет в себя, мы к вам
— Настоящая нидаш! — неожиданно похвалил доктор.
— Я не могу покинуть свою подопечную, пока не передам ее с рук на руки шир Алесио, — отказалась от приглашения мой телохранитель.
— Я предупреждал! — раздался сочный одобрительный бас Фалька.
Через секунду этот здоровяк появился в поле зрения с большим контейнером. С едой! Уже через минуту мы с Ровеной, расположившись прямо в медблоке, с огромным удовольствием поглощали пищу. Мясо буквально таяло во рту, гарнир и салат (условно, конечно) отлично его дополняли. Надо отдать клеранцам должное, умеют они себя радовать кулинарными изысками даже на военном корабле!
После «обеда» я уговорила Ровену пойти отдохнуть в выделенную ей каюту. Матео даже вызвался ее сопроводить, тоже согласившись с моими доводами, что на этом корабле я в полной безопасности и охранять меня не требуется. А сама уселась у капсулы Райо и с огромным интересом рылась в инфосети Клерана, просматривая картинки по географии, новостные сюжеты и развлекательные программы, благодаря любезному доктору даро Варташу, поделившемуся своим кибером, чтобы скрасить мне ожидание. Из-за перевода на всеобщий проблем с пониманием чужих «развлечений» не было. Так что время пролетело незаметно и с пользой. К тому же, «инопланетное кино» отвлекло от растрепанных нервов и даже привело мысли в относительный порядок.
Все-таки удивительная «вещь» — время: может практически останавливаться в мгновения смертельной опасности; мучительно растягиваться, когда не нужно, или, наоборот, ускоряться, не давая подольше насладиться возможно единственным в жизни счастливым моментом. Прошло всего несколько часов после события, изменившего мою жизнь, Райо, и, может быть — всего Клерана, если Матео окажется прав. А мне сейчас показалось, что пролетели дни. Надеюсь, я смогу пережить «Драун» без помощи психотерапевтов.
— Ждешь, моя нидаш?
Вздрогнув, я обернулась — к уже одетому, улыбающемуся Райо. Углубившись в инфосеть, пропустила момент, когда он проснулся, выбрался из капсулы и даже надел выданную нам всем однотипную одежду, похожую на строгую военную форму.
— Жду, — кивнула я, отвечая ему такой же счастливой улыбкой.
— Это хорошо, — тихо сказал он, поднимая меня со стула и притягивая к себе.
Мы, будто в первый раз, кончиками пальцев касались лиц друг друга, наслаждаясь близостью. Я так радовалась, что он, наконец, пришел в себя и уверенно стоит на своих двоих, что забыла обо всем на свете. Пока меня совесть не кольнула:
— Ой, ты же голодный! Нас с Ровеной покормили прямо здесь, а тебе мы ничего не оставили…
— Ничего, я позже поем, главное, ты у меня в порядке! Ты точно не голодная?
— Нет, — я мотнула головой. — Всего было много и очень вкусно!
От «гляделок» нас оторвал даро Варташ. Райо обменялся с ним несколькими фразами на клеранском. Меня, как и Ровену, тоже раздражает, что мое незнание чужого языка игнорируют, но я решительно намерена срочно изменить ситуацию — выучить клеранский
Корабль действительно оказался большим. Клеранские инженеры- кораблестроители, по-видимому, рассчитывали на крупных соплеменников, потому что коридоры, отсеки и лифты были просторнее, чем те, которые я видела на стажировках или пока летела на Дагаву для участия в операции «Розовый слоник». И верно, экипаж не подкачал размерами и глотки у них луженые.
Боже, как же приятно ощущать свою ладошку в широкой сильной ладони Райо. Уже кажется, что так было всегда. Пока шли, он не отпускал мою руку, держался абсолютно спокойно и уверенно, коротко приветствуя встречавшихся мужчин. Я видела и потом спиной чувствовала, как нас провожают восторженными взглядами. Причем, не меня, хотя женщин, кроме нас с Ровеной, за несколько часов здесь не видела, — а его, Зверя, сумевшего пройти полную трансформацию и сохранить рассудок.
После разговора о шрамировании для красоты, я весь путь до каюты специально обращала внимание на эти «украшения» на лицах мужчин. Они были не у всех поголовно, у многих вполне натуральные и, похоже, заслуженные в боях отметины — зажившие и едва заметные «ниточки» на смуглой коже. Но пару раз встретились красивые, на земной вкус, мужчины — высокие, стройные, прямо хоть сейчас на обложку женских журналов, со слишком аккуратными, наверняка искусственно сделанными шрамами. Не знала бы про особенности красоты клеранцев, пожалела бы бедолаг, получивших боевые раны, которые не поддаются медицинскому лазеру.
Мы остановились у дверей нашей каюты, провожатый вежливо откланялся и удалился. А я, отмахнувшись от коварной мысли: «Что же дальше будет, когда мы останемся наедине?», с улыбкой посмотрела на любимого и, проходя в каюту, спросила:
— Когда мы встретились на «Вселенной радости», я ни на одном из вас не заметила каких-то особых отметин или шрамов. Вы настолько уверены в своей мужской силе и неотразимости? Или политическим деятелям «украшаться» не положено?
Дверь за спиной Райо плавно, с едва слышным щелчком закрылась, он замер напротив меня, нависая, но не подавляя внушительными габаритами. Скорее, будоража мою женскую суть, заставляя ее проснуться и предвкушать. Мой любимый, желанный Зверь с первого момента нашей встречи, нет, с первого взгляда желтых, то ледяных, то пылающих, как сейчас, глаз, завладел мной. Черная строгая форма подчеркивает ширину плеч, мощь крупного, подтянутого мужчины, загар и — яркие глаза, сияющие для меня. Под взглядом любимого я плавилась как воск, теряла волю, разум, горела от любви и желания.
Райо вглядывался в мое лицо — вряд ли для него были секретом мои мысли, страхи, желания — мягко, ласково погладил меня по щеке, блеснул белоснежными клыками в доброй усмешке. И сказал:
— Я рад, что ты ошиблась. Даже не представляешь, насколько мне приятно.
— Ошиблась?.. — удивилась я. — В чем?
— Только на мне не было шрамов. У Матео есть два, на нижней челюсти и спине. Нофаль попал в аварию лет десять назад, у него на бедрах и руках белые рубцы. Фальк — военный, у них без боевых отметин никак, лазер сгладил кожу, но светлые росчерки остались. Ты все это не заметила, значит, внимательно разглядывала исключительно меня. Как твоему дашу мне это греет сердце.