Мой любовник
Шрифт:
Должно быть отправлено с телефона Сакстона.
Скорее всего, напечатанное лежа на кровати парня.
Куин бросил БлэкБерри на стол и встал. В ванной он не потрудился включить свет, совершенно не заинтересованный в том, как выглядел в джинсах и футболке, в которых спал.
Как бомж. Как же еще.
Пока он умывал лицо, едва различимый жужжащий звук, исходящий со всех сторон оповестил о поднимающихся на окнах жалюзи. С водой, капающей с подбородка и Barbasol-ом[80] в руке, он выглянул в наступившую ночь. В лунном свете почки на серебристых березах под
Он полностью игнорировал любую параллель, в которой пересекаются его собственная сексуальная жизнь и проснувшийся Блэй.
С собственным кузеном Куина.
Чувствуя отвращение к самому себе, он добрился и вышел из комнаты. Направляясь на кухню, он переставлял ноги так быстро, как только мог, учитывая давление в черепе, заставлявшее его беспокоиться о здоровье и долголетии зрительных нервов.
Внизу, в вотчине Фритца, он налил себе чашку кофе, пока доджен готовился к Первой Трапезе. Хорошо, что они все были заняты. Иногда, когда ты чувствуешь себя как дерьмо, что внутри, что снаружи, ты не против и сам поработать с Krups[81].
Гордость имела значение в такие моменты.
Вспомнив первую поездку в парк, когда он забыл насыпать гранулы, и поэтому получил чашку хорошей, дымящейся чистой воды.
И решил налить еще и прозапас.
Он как раз выходил из столовой с термосом, полным темно-коричневого чудо-напитка и банкой аспирина, когда Фритц открыл дверь в вестибюль.
Парочка, прошедшая мимо доджена, свела на нет все дерьмо из баночки Bayer[82]: Блэй и Сакстон вошли в дом под руку.
Он едва не зарычал, когда собственнический инстинкт заставил его захотеть промчаться на Хаммере между ними и припарковаться там… пока не осознал, что их «обнимашечки» были чисто медицинских целях. Сакстон едва стоял на ногах, с лицом, очевидно, использовавшимся в качестве боксерской груши.
Теперь у Куина вырвалось низкое рычание по другой причине
— Кто, мать твою, это сделал с тобой.
Это не могла быть семья парня. Родня Сакстона безразлично относилась к тому, чем и кем он являлся.
— Отвечай, — потребовал он. А после того как он получит ответ на этот вопрос за ним последуют еще парочка вроде — о чем, мать твою, Блэй ты только думал, когда привел постороннего не только в дом Братства но и Первой Семьи?
О, и вопрос номер три: ну и как это было? собирался остаться там, где был. В горле, душа его.
Сакстон улыбнулся. Ну, что-то вроде того. Его верхняя губа не очень хорошо его слушалась.
— Ничего особенного, так небольшое недоразумение. Давайте не будем заводиться, о'кей?
— Хер с этим. Что, черт возьми, он здесь делает? — Куин уставился на Блэя, пытаясь не испепелить его взглядом. — Он не может остаться здесь. И ты не имел права приводить его…
Его перебил прозвучавший сверху голос Рофа, глубокий баритон короля разлетелся по всему вестибюлю.
— Блэй не шутил. Тебя явно хорошенько отделали, сынок.
Сакстон закряхтел, кланяясь.
— Простите меня, Ваше Величество, за то, что не могу оказать вам
— Ты оказал мне услугу, когда она мне потребовалась. Я возвращаю долги. Всегда. И к слову, если ты каким-нибудь образом поставишь под угрозу мой дом, я отрежу твои яйца и заставлю тебя их сожрать.
«Обожаю Рофа», подумал Куин.
Сакстон снова поклонился.
— Понял.
Роф не смотрел на ступени, солнечные очки оставались на прежнем уровне и, казалось, будто его взор был устремлен на фрески на высоком потолке. И все же от него ничего не ускользнуло.
— У Куина есть кофе, оно поможет, Фритц покажет твою спальню. Желаешь чего-нибудь перекусить перед кормлением?
«Кормлением? Кормлением?»
Куину никак не удавалось уловить связь, даже когда слова «кормление» и «перекусить» встретились в одном предложении. Сакстон, особняк, Блэй и чья-то вена? Да, он вообще ничего не понимал, и это заставляло кончики клыков зудеть.
Сакстон опять поклонился.
— Безусловно, вы очень добры.
— Фритц, приготовь ему чего-нибудь. Избранная скоро прибудет.
Вену Избранной?
«Господи, какую именно услугу он оказал королю? Чью задницу спас?»
— И наш доктор осмотрит тебя. — Роф поднял руку. — Нет. Я ощущаю запах боли, которую ты испытываешь — смесь керосина и недоваренного перца. А теперь ступай. Позаботься о себе, позже поговорим.
Когда Роф и Джордж развернулись на балконе, Куин попал в волну гостеприимности Фритца, следуя за дворецким, пока парень поднимался по парадной лестнице. Наверху, доджен остановился, отдавая должное еле ковыляющему Сакстону, протирая своим носовым платком резной латунный орнамент в виде завитков.
От нечего делать, Куин открыл баночку с аспирином и высыпав горсть, заметил через открытые двери кабинета короля, что Джон и Хекс что-то обсуждали с Рофом и Ви: они вчетвером стояли над картой, растянутой на столе.
— Впечатляющий особняк, — произнес Сакстон, останавливаясь, чтобы перевести дыхание. Полностью опираясь на Блэя, он держал парня под руку… чертовски идеально.
Жалкий ублюдок.
— Мой хозяин, Дариус, построил его. — Старые, слезящиеся глаза Фритца осматривали все вокруг, пока не сосредоточились на яблоне, изображенной мозаичной плиткой внизу. — Он всегда хотел, чтобы Братство жило здесь… спроектировав помещения для всех его нужд. Он был бы очень рад.
— Пойдемте дальше, — сказал Сакстон. — Мне не терпится увидеть больше.
По коридору со статуями. Мимо комнат Тора, Куина, Джона Мэтью. Мимо комнаты Блэя… прямо в соседнюю дверь.
«Почему не дальше — в подвал, например?» подумал Куин.
— Я принесу вам поднос с едой. — Фритц вошел внутрь и перепроверил, все ли в порядке. — Наберите звездочка-один, если вам понадобится что-то прежде, чем я вернусь или в любое другое время.
Поклонившись, дворецкий удалился, оставив комнате повисшую неловкость. Ни в малейшей степени не сгладившуюся, когда Блэй подвел Сакстона к кровати и помог ему улечься.