Мой милый доктор
Шрифт:
Глава десятая
Кит очень понравилось водить джип. Он принадлежал брату Джареда, и сейчас им никто не пользовался. Джаред настоял на том, чтобы она ездила на этой машине, пока остается в горах.
Кит остановила джип у парадного входа в большой дом и перенесла все, что привезла с собой. Необычная для февраля оттепель превратила снег в слякоть, и, чтобы не пачкать полы, Кит первым делом стянула с ног сапоги…
Она жила здесь уже пять недель, и ее любимыми комнатами стали спальня и кабинет Джареда. В них были огромные венецианские окна, обрамлявшие, словно
Кит превратила кабинет Джареда в свою лабораторию. Буря, вызванная, ее исчезновением, утихла, и жизнь постепенно вошла в новую колею. Окрыленный известием о том, что Кит в безопасности, Джереми приезжал раз в неделю, якобы для обсуждения проектов «Стрэджи-Корп».
Когда же он стал пропадать у нее весь день и настойчиво приглашать поужинать где-нибудь, Кит пришлось положить этому конец. Проведя рядом с Джаредом ту невероятно счастливую неделю, она многому научилась. В частности, тому, что необходимо быть честной и с самой собой, и с окружающими — то есть вести себя так, чтобы невозможно было неправильно истолковать ее поведение.
Кит откровенно объяснила Джереми, что он ей очень нравится, как начальник, как коллега, но не более того. Она даже сказала ему, что, по ее мнению, он все еще любит свою бывшую жену и с этим надо что-то делать.
Джереми долго молчал, но в конце концов, согласился. Вооруженная собственным опытом, Кит предложила ему подвергнуть свои чувства проверке, и Джереми ответил, что подумает, но заставил пообещать, что они останутся друзьями. Кит испытала огромное облегчение.
Еще один человек стал считать ранчо своим вторым домом. Росс приезжал или звонил каждый день: ему необходимо было говорить с Кит о жене, о будущем ребенке, обо всем, что стряслось. Он чувствовал и себя виноватым, перед Кит, хотел оказать ей хоть какую-то поддержку, успокоить ее.
Когда врач сказал Лоре, что знает об угрозах, которыми она изводила свою сестру, Лора совсем расклеилась. Похоже, она действительно не осознавала всей мерзости своих поступков и теперь была подавлена тем, что оказалась способной на подобную жестокость. Заставив Лору оценить свое поведение, врач смог перейти к лечению. Он также предложил Россу и Лоре обратиться к психологу, занимающемуся вопросами брака и семьи. К удивлению Кит, ее родственники последовали мудрому совету. Более того, Росс отказался баллотироваться на пост губернатора и вышел из предвыборной гонки, поставив на первое место в своей жизни жену и будущего ребенка.
Самыми приятными новостями из всех, что привозил Росс, оказались надежды врача на полное выздоровление Лоры. Росс был в восторге, и — впервые за все время знакомства с ним — Кит стала относиться к нему, как к члену семьи, ощутив, что их действительно связывают родственные узы.
Но самым удивительным результатом ее исчезновения стала неожиданно проявившаяся любовь друзей и знакомых. Посыпались открытки и письма, зазвенели телефонные звонки. Все выражали ей свое сочувствие.
С помощью Дарта разрешилась и еще одна проблема. Прессе намекнули, что Кит пришлось исчезнуть из-за поступающих ей угроз. К счастью, преследователь, имя которого, названо не будет, установлен, пойман, и дело официально закрыто. Таким образом, мысль о причастности
Кит хотела расплатиться с Дартом и попросила у него счет, но бывший полицейский только улыбнулся и сказал, что, поскольку дело доставило ему огромное удовольствие, было бы несправедливо брать за него деньги. Однако он принял ее приглашение на ужин. Приглашение включало жену Дарта и доктора Джареда. Они вчетвером провели прекрасный вечер. Джаред был так красив и обаятелен, его близость казалась такой естественной, что у Кит буквально сердце разрывалось. Ей было нестерпимо горько думать, что скоро они расстанутся навсегда.
Если не считать того вечера, она большей частью оставалась одна, но не испытывала ни неловкости, ни горечи одиночества. Уборщица, как и при Люси, приходила раз в неделю, так что дом оставался безупречно чистым. Каждый день к ней заглядывали работники ранчо. Возможно, по указанию Джареда.
Джаред… Единственный человек на свете, кого Кит действительно хотела видеть.
После чудесного вечера в ресторане он приезжал в Хибер дважды, но лишь затем, чтобы провести прием в клинике и уладить свои дела.
Оба раза ей не было известно, что Джаред находится в Хибере, пока он часам к шести вечера не завозил ей свои магнитофонные записи для распечатки. Ей было очень больно сознавать, что он, находясь менее чем в двух милях от нее, не предлагает приехать в клинику помочь ему.
Ей становилось все труднее скрывать от него свою боль. Когда он расспрашивал, как она себя чувствует, как проводит время, как идут ее дела, Кит заставляла себя отвечать бодро, хотя ее сердце обливалось кровью.
Он ни разу не показал, что нуждается в ней или скучает без нее. Как будто никогда не было тех безмятежных дней в его клинике в Солт-Лейк-Сити. То потрясающее ощущение близости, казалось, совершенно испарилось, и Кит убедила себя, что Джаред хоть и получал удовольствие оттого, что помогал ей, но его сердце отдано Люси. Он, несомненно, с нетерпением ожидает ее возвращения из Калифорнии.
Работа, больше не служила для Кит панацеей от сердечной боли. До встречи с Джаредом она могла уйти с головой в проблему и забыть обо всем на двенадцать-четырнадцать часов.
Теперь же в самый разгар занятий ее взгляд вдруг начинал скользить по кабинету, останавливаясь на его книгах, его картинах, дорогих ему вещицах. Она представляла себя его женой. И тогда мысли ее становились столь интимными, что она краснела и пыталась сосредоточиться на работе.
Так протекали ее дни, таким мог стать и сегодняшний день.
Кит вставила новый лист бумаги в принтер, надеясь, что сможет выбросить Джареда из головы хоть на пару часов.
Затрезвонил телефон, однако она не сразу сняла трубку.
— Ранчо «Ловкий конокрад».
— Кит?
— Лора! — воскликнула Кит, и тут же услышала рыдания сестры. Прошла минута, а может быть, больше.
Наконец Лора взяла себя в руки.
— Я… я пойму тебя, если ты никогда больше не станешь разговаривать со мной.
— Не думай так, Лора. Я люблю тебя.
— Врач сказал, что виноваты мои гормоны, разбушевавшиеся после выкидыша, но это меня не оправдывает. Я могу только молиться, что когда-нибудь ты простишь меня.