Мой мир

Маяков Александр Викторович

Это был вечер. А может ночь. Не важно, на улице было темно и все. Я как параноик вышел из подъезда и огляделся по сторонам. Никого. Вообще никого, двор был пустым. Только свет из окон вырывался наружу. Хотя и их было не много. Все-таки, скорее всего уже ночь. Я попытался вспомнить, где ближайший круглосуточный магазин и поплелся по дороге.

На удивление, фонари горели. Просто я привык, что улицы моего города в темное время суток освещаются крайне редко и такое обилие света на моем пути радовало. Можно сказать, грело душу. Конечно, мой воспаленный мозг подкидывал различные картины, который в действительности не было. К примеру, фонарь в конце улицы казался светом в конце туннеля, а тьма, обнимающая луч света, стенами

этого туннеля. Но только я подходил к фонарю, конец этого туннеля переносился к другому фонарю и так до бесконечности.

Затем мне стало казаться, что за мной наблюдают тысячи глаз из темноты. Нет, они светились алыми треугольниками, как в кино, но липкий страх заволакивал мою душу. Как густой кисель, он подбирался к горлу и я стал бояться, что захлебнусь им. Я стал бояться страха. Абсурд? Или игра воспаленного воображения. Мне искренне захотелось, что бы навстречу вышел какой-нибудь человек. Просто человек, не важно, какого возраста и пола. Я хотел поговорить с ним. А если он будет настроен враждебно, просто отдам ему приказ. Я это не раз делал. Один взгляд и любой человек подчиниться мне. Я так желал этого, чтобы в луч фонаря вышла фигура. Но это была не та фигура. Это был человек в сером и с темными очками на глазах. Он так же опирался на свой зонт и просто смотрел на меня.

Я смотрелся жалко, на его фоне. Он стоял навытяжку, как военный на параде. Я же был скрючен страхом и весь дрожал.

Я хотел ему многое сказать, но мое горло было сковано страхом. Я боялся открыть рот, так как кисель страха тут же хлынул бы в глотку, и я просто им захлебнулся им.

Игра в молчанку длилась целую вечность. А может всего несколько минут или вообще тридцать секунд. Страх растягивает такое понятие, как время. Знаете, присутствие источника страха, на удивление, притупило чувство страха. Я даже стал думать, что он смотрит не на меня, немного выше. Куда-то в район моей не расчесанной макушки. Я сейчас вообще больше походил на бомжа, чем на приличного человека. Грязный, не мытый, не бритый… ужас.

Я немного осмелел и все-таки произнес:

– Кто ты? Зачем преследуешь меня? – Мой голос звучал срывающиеся, больше походил на крик истерички. Хотя, сейчас я и был истеричкой. Мелкой истеричкой, не понимающей происходящего. Да и честно говоря, не особо стремящейся к пониманию. Маленькой истерички внутри меня нужен был покой. Чтобы этот человек просто исчез. Исчез навсегда и больше не появлялся. Можно и без объяснений. Моя истеричка не привередливая.

– Ничего не изменится. – Тихо произнес он. – Все вернется на круги своя. – Произнеся эту фразу, он шагнул назад и растворился во тьме.

– Чего? – Только и смог спросить у тьмы я. Что ЭТО значит? То он преследует меня, то говорит хрен знает что! Бред, какой-то. Я ничего менять не собираюсь, нечему не придется возвращаться на круги своя.

Как не странно, но его слова повлияли положительно. Я успокоился и даже перестал бояться окружающей тьмы. Я с таким умиротвореньем посмотрел на лампу фонаря. Свет проходил сквозь веки закрытых глаз, лаская сетчатку теплом, и это тепло растекалось по всему телу. Тишина наваливалась на уши. Я был счастлив. Конечно, я выглядел как полный идиот, но я был счастлив.

– Держи её! Держи крепко! – Донеслось до моих ушей. Я резко открыл глаза, перед взором все плыло кругами. Черт, переиграл в гляделки с лампочкой.

– Не надо, отпусти! – Девичий крик срывался. Это не стоны моей истерички.

Крики доносились из-за трансформаторной будки. Я бросился туда. Опыт спасения у меня уже имеется. Однажды на моих глазах молодой пацан вырвал деньги у бабушки, которая снимала пенсию у банкомата. Бедная старушка так зашлась криком на улепетывающего молодчика. А этот дурак бежал в мою сторону. Конечно, сейчас мало кто заступиться за другого на улице. Что не говори, а беззаконье сейчас в чести. Так вот, этот малолетний

идиот бежал на меня. Я ему в глазки наглые пострел и сказал: «Разворот на сто восемьдесят и вернул старушке все до копейки!» Сказал я это очень громко, так что пол улицы на меня уставились. Точнее, они и так смотрели на этого клоуна с пачкой денег в руках, но после моих слов их удивлению не было предела. Представьте себе картину, вор бежит с деньгами, а тут ему кто-то сказал, что бы он вернул деньги и, о чудо, он разворачивается, подходит к жертве и вежливо возвращает деньги, после чего просто уходит. Ну, мой клиент просто уйти не смог, бабулька его пару раз огрела увесистой сумкой. Что у неё там было, я не знаю, так как сам так же быстро как и воришка, ретировался с места приключений.

Но сегодня мне предстояло отстаивать честь девушки против… четверых насильников? Мне вот интересно, а в какие еще дырки они собираются ей свои причиндалы пихать? Ну, логически помыслить, одновременно в этом могут принимать участие только три причиндала, четвертому придется покурить в сторонке. Если они, конечно, не планирует оприходовать её по очереди.

– Господа! – Произнес я громко, когда они столпились над лежащей на земле и плачущей девушкой. – Позволю себе заметить, что дама против вашей идеи коллективного совокупления!

– Чо? – Произнес ближайший ко мне рослый ублюдок. Кстати, вы знаете значение слова «ублюдок»? Ранее, это оскорбительное нынче слово употребляли к непородистым отпрыскам породистых родителей у животных. Ну, как бы попроще объяснить, если породистая сучка перепихнулась с каким-то дворовым кобелем и родила от него щенят, то этих щенят и называли ублюдками. От слова блуд. Ладно, это было лирическое отступление.

Вот этот ближайший ко мне ублюдок, показался мне чертовски знакомым. Где-то я его морду уже видел. Вот только где?

– Половой орган через плечо! – Ответил я.

– Слышь, козел, тебе жить надоело? – Начал один из них. Трое уже медленно подходили ко мне. Четвертый пару раз пихнул плачущую девушку ногой и стал стягивать с себя штаны. Таки они решили по очереди.

– Значит так, - я посмотрел им в глаза. – Вы оба, бьете друг друга, пока не свалитесь, а ты, - посмотрел я на третьего, - кастрируешь того, - ткнул я пальцем в четвертого, - и лупишь его, пока он не заорет.

Четвертый, который уже был в полной боевой готовности и с удивлением уставился на меня. Его товарищи уже избивали друг друга, а третий направлялся к нему с садистской улыбкой.

– А ты, - сказал я четвертому, - молчи и не сопротивляйся.

Я не был уверен, что он меня услышал, так как третий уже приступил к исполнению приказа, но четвертый все-таки меня услышал, так после очереди довольно сильных ударов ногой в область паха, он не издал, ни звука. Даже страшно было на это смотреть. Парню отбивают его достоинство, а он с каменным лицом взирает на все это. Но я по-быстрому схватил девчонку и бросился прочь.

* * *

Это была Лена. А те ублюдки, что хотели её изнасиловать – бывший парень с дружками. Тогда, после моей выходки он бросил её, наставив фингал. А сейчас, по пьяни, решил пустить её по кругу. Два месяца она пыталась ему объяснить, что ни в чем не виновата и вообще ничего не понимает, но тот и слушать не хотел. Все это она рассказала мне, когда мы были уже у меня дома. Она плакала, говорила, что ничего не помнит с того дня. В мою легенду про то, что она напилась, Лена с трудом поверила, но вот в свою ссору с любимым – нет. Я притворился, что я не причем, и тогда исполнил роль простой жилетки для слез. Сейчас я напоил её успокоительным в виде трех стаканов виски и уложил спать на диване. Блин, жрать то, как хочется! Порывшись в её сумочке (знаю, наглая сволочь), я нашел один маленький батончик, но волчий голод он не утолили. Да и после такого стресса Лене надо будет хорошо поесть. Так что, в магазин все равно придется идти.