Мой муж
Шрифт:
— Толя, а я спросить хотела! — начала я и сразу получилось довольно истерично, с претензией.
Я даже выдохнула от неожиданности, а муж и не заметил даже.
— Спрашивай, милая, — разрешил, с довольной улыбкой садясь за стол.
— Угу, — буркнула я и тоже села напротив мужа, — Ты вот спрашивал меня, хочу ли я рожать, а что было бы, если бы я сказала, что не хочу? — сейчас задав ему этот вопрос вовсе было возмутительно оттого, что он его мне задал.
Я ведь ему с радостью пришла сказать, а не с трагедией так словно не хочу этого
— Сложно было бы. Тебе и мне. Пришлось бы искать компромиссы, — хмурясь, ответил Толя, не торопясь притрагиваться к кофейной чашке.
— Какие ещё компромиссы?!
— Вот даже сейчас и не знаю, няньку бы Игорю нашли, но ты на что вообще намекаешь, дурёха? — муж посмотрел на меня так недобро, словно я только что снова Хвошнянскую задавила.
— Ни на что я не намекаю! Просто как ты вообще мог подумать, что я не хочу?! — возмутилась, от обиды за то, что опять всё так получилось не так, как хотелось.
— А чего тут думать? Ты так и говорила, даже мне в претензию предъявляла, будто я тебя заставляю. Не хотела же? Не хотела, — Исаев сам спросил и сам же ответил.
— Да мало ли что я тогда говорила! Я с такой радостью к тебе пришла, а ты! — высказав всё, что думала, я вскочила с места и кинулась к окну.
Спряталась за шторой, а слёзы просто потоком покатились по щекам. За окнами только-только светлело и уже было так пасмурно, что стало ещё грустней.
— Вот у тебя и так характер не очень, а теперь совсем не очень, — говорил Исаев, посмеиваясь и прижимая меня к себе.
— Нормальный у меня характер, — всхлипнув, ответила я.
— Ну, хватит рыдать! — потребовал муж, развернув меня к себе, — Рад я! Рад! И вот опять глаза позеленели, смотри, — подвёл меня к зеркальной дверце шкафчика, но мне было всё равно.
— Правда рад? — спросила, повернувшись к мужу.
— А я тебе врал хоть когда-то? — уточнил Толя, сжимая меня в объятиях.
— Нет, — ответила я, шмыгнув носом.
Истерика как началась внезапно, так и закончилась.
Продолжили завтрак совершенно не так, как начали. Толя сам предложил выбрать имя для будущего ребёнка и те варианты, что мы рассматривали, когда я была беременна Игорем, сейчас даже не всплывали. Другой ребёнок и имена другие. Решено было что если родится дочка, то назовём её Ариной, а сына Даниилом.
Хоть и весело было выбирать имена, и мы их единодушно выбрали, провожала я мужа на работу с непонятным чувством волнения. Вот было такое неспокойствие на душе, когда и причин видимых нет для переживаний, а всё равно чувствуешь что-то.
— До вечера, милая, — муж поцеловал так крепко, что дыхание сорвалось и вышел за дверь.
Анна Захаровна встала, и я позавтракала за компанию ещё и с ней, потом Игорь проснулся. Я не сидела без дела, но даже за заботами о сыне не могла унять этой непонятной тревоги. Дошло даже до раздражения, когда всё не так и всё не то.
Чтобы хоть как-то развеяться,
— Ира, привет! Это Ника Исаева, вот звоню узнать, может, вы гулять собираетесь? — погулять в компании по посёлку было бы куда веселей, чем просто одной во дворе дома.
— О! Привет, — радостно ответила Ира, — Собираемся через час, мы после обеда всегда гуляем. Ты термос с собой возьми и встретимся на перекрёстке. Там от вас и нас как раз одно расстояние, одновременно дойдём. Ладно, давай, а то Танька у меня киселём умылась, — смеясь, договорила Ира, на заднем фоне голосил ребёнок и она отключилась.
— Термос... — понятия не имела, есть ли у нас термос.
Рядом как раз крутилась Анна Захаровна и делала вид, что вытирает пыль с наших портретов, восстановленных после акта вандализма. Я улыбнулась от умиления, ведь секретов от тётушки у нас не было, она этим наивным любопытством напоминала мне меня.
— А у нас термос есть? — поинтересовалась у неё.
— Есть! А тебе зачем? В поход, что ли, собралась? — усмехнувшись, уточнила тётушка.
— Гулять с девочками и детьми, я тут на днях познакомилась с двумя мамочками, — похвасталась ей.
— А и правильно! Хорошее дело. Есть у нас термос, ты собирайся, а я чай туда тебе заварю.
— Дамы после обеда, — предупредила тётушку, чтобы унять её энтузиазм.
После обеда Анна Захаровна проводила нас, вручив большой термос на два литра советской наружности. Поновей и посовременней в доме термосов не оказалось.
Ира встретила меня на перекрёстке с дочкой одна и на мой немой вопрос тут же ответила:
— Лены не будет, у неё Серёжка с зубами всю ночь промучился, отсыпаются, — пояснила она и мы выдвинулись в сторону детской площадки, где я с удивлением узнала, что построил её мой муж.
Не сам, конечно, просто выделил средства и закупил яркие качалки, горки, турники, и всё то, чего у нас в детстве отродясь не было, а если и было, то не в таком шикарном и красочном исполнении.
Пока мы болтали о детях, Иркина дочурка носилась от одного городка к другому. Бойкая девчушка успевала и в песочницу нырнуть и с горки скатиться и пробегая мимо качели даже покачаться.
— Такая маленькая и уже везде самостоятельная, — удивилась я.
— Ой! Шило такое! — вздохнула Ира, наливая чай из модного и современного термоса, я свой и достать теперь стеснялась.
Только одна подбитая со дна крышка-кружка с вмятиной чего стоила.
— Прикольная, скорей бы и мы уже пошли, — помечтала я.
Ирка рассмеялась забавно похрюкивая. Прямо свинячий восторг на неё напал.
— Радуйся, пока он лежит спокойно, пойдёт, это всё! Тушите свет! Я эту козу откуда только не ловила, на месте не сидит, только когда спит и то, даже во сне умудряется улизнуть. Постоянно ноги из перил вытаскиваю. Уже и бортиками всю кроватку обложила, но Танька у нас не ребёнок, она жидкость! Дырочку найдёт!