Мой муж
Шрифт:
В беременность Игорем такого у меня не было, поэтому я всё ещё холила надежду, что всё не так, как кажется. Что буду я ещё ходить животом вперёд, но потом, когда все неприятности забудутся и отойдут подальше.
Поиграв немного с внуком, папа снова уехал по делам, вернув Игоря уже мне. Я на автомате покормила, переодела сына и уложила в коляске спать, вернувшись к столу, когда мама уже к шкваркам и картошку отворила.
— Почему так долго? Уже должен позвонить, — я с тоской смотрела на экран телефона,
Ни звоночка от мужа, ни сообщения.
— Я уверена, первым делом тебе и позвонит как всё решится, — попыталась успокоить мама, — Давай садись, сама поешь нормально, — суетилась она.
— Ем, ем, — сразу схватилась за вилку, аппетит проснулся просто зверский при виде того, что я действительно хотела съесть.
Полный рот набила шкварками и отварной картошкой в сливочном масле, когда телефон затрезвонил. Мгновенная радость от звука звонка быстро сменилась страхом.
Звонил не Толя, а Анна Захаровна и меня снова затрясло, как там на улице, когда оккупировали мамочки с колясками.
— Бери, чего ты? — шикнула мама.
Нехотя я приняла вызов и вопреки нехорошим ожиданиям услышала голос мужа.
— Год условно! — радостно объявил Толя.
Я улыбнулась лишь про себя, боясь даже радоваться сейчас. Потом, когда муж вернётся домой, разделю эту радость с ним.
— Я с Игорем у родителей, заберёшь нас? — быстро спросила у Толи, говорить было сложно от слёз, подступивших к глазам.
— Конечно, милая, — муж дал ответ, в котором я не сомневалась и сбросил вызов.
— Ну как там? — сразу же спросила мама, с тревогой глядя на меня.
По моему лицу действительно было непонятно чем всё закончилось.
— Год условно, — выдохнула я.
— Ого, а как? Что это значит-то? Ну он же приедет? Значит, отпустили! — волнуясь, начала интересоваться мама, у неё не было интернета, и она, как я не перечитывала ночами напролёт статьи про непреднамеренное убийство и самооборону.
— Едет домой да. И всё-всё хорошо! — улыбнулась маме, умалчивая об особенностях условного срока.
Чтобы не сглазить. А то не хватало, чтобы что-то ещё случилось и Толя сел по-настоящему.
Не могла дождаться мужа, быстро поела и собралась на улицу, решив подождать во дворе.
— Вот, возьми с собой, дома шкварок нажаришь, — с улыбкой мама дала мне в руки свёрток с салом.
— Мам, я попросить тебя хотела, никому не говори.
— Да-да, я тебя поняла, пока не убедишься и мужу не скажешь, я молчком! — мама изобразила молнию на губах, обещая молчать.
— Долго придётся молчать, неделю, а лучше две. Не хочу сейчас ни узнавать, ни говорить. Радостное событие, пусть подальше будет от всего этого кошмара, — просила маму, а сама невольно взглянула за забор.
Некогда жилой дом с цветущими розами под окнами выглядел сейчас мёртвым и жутким. Жаль было, что всё это осталось брошенным и тоже будет теперь напоминать каждый раз.
— Ладно, ладно. Как сама скажешь, — согласилась мама.
Пока
Исаев даже парковаться не стал, затормозил поперёк дороги и вышел, чтобы поймать меня бегущую к нему. Подхватив, муж закружил меня смеющуюся на месте. Поцеловала его решительно и протяжно. Жаль по сторонам никто горько не покричал, этот поцелуй точно занял бы первое место.
— Ну всё! Всё! Присосалась, как пиявка, — хохоча, произнёс муж, ставя меня на землю.
— Слава богу, всё закончилось, — шепнула, глядя на довольного Анатолия.
— Садись в машину, милая, — муж поторопил меня, заталкивая на заднее, а сам пошёл за Игорем.
Я попрощалась с мамой через окошко, и мы поехали домой, полные радости, что всё разрешилось в нашу пользу. И пусть год условно, это вовсе были пустяки по сравнению с тем, что могло бы случиться.
— Пойду ужин разогрею, — радостно почти пропела тётушка, унося с собой Игоря.
Я хотела тоже зайти за ней, чтобы помочь, но муж придержал меня за талию на крыльце, не дав зайти в прихожую.
— Я баню затоплю? За Игорьком тёть Аня присмотрит, — предложил он, по-хулигански оттягивая ворот и пытаясь заглянуть мне под кофту.
— Не смею отказаться, — прижалась к мужу, повиснув у него на шее, в голове метались слова благодарности и признаний.
— Какая сознательная стала, — хохотнул Исаев, намекая на мои упрямства годичной давности.
— А кто старое помянет, тому глаз вон, — смеясь, щёлкнула мужа слегка по веку, и тут же почувствовала на своих бёдрах всю силу хватки своего мужа.
И снова поцеловал меня рьяно, до головокружения.
— Ладно, давай в дом пока, а то до бани не доживу, — Исаев запустил меня в дом, а сам пошёл топить баню.
Савелий после суда взял отгул и этим делом заняться больше было некому. Я думала, что Толя просто растопить печку и наберёт в бочку воды и ничего лишнего, но когда мы зашли в предбанник спустя час после ужина я готова была расплакаться от умиления.
Весь пол и лавка в предбаннике, всё было усыпано цветочными лепестками разных цветов. Это разноцветье напоминало цветочную полянку. На металлическом подносе в углу горели свечки. Обычные белые свечи используемые в быту когда свет отключали, но в контексте романтического вечера смотрелись чудно и мило.
— Толя... какой же ты у меня замечательный, — мурлыча произнесла, глядя в его счастливые глаза.
— Ты мне здесь не так давно в любви признавалась, — напомнил муж моё чистосердечное, — Повторишь в романтичной обстановке, — не попросил, а потребовал.
— Я люблю тебя, очень-очень люблю! — заголосила на весь предбанник, будучи счастливой до невозможности.
— То-то же, — довольно хмыкнул Исаев.
— Что это значит? А где для меня ответное признание в любви?! — поинтересовалась возмущённо и обиженно надувшись.