Мой (не)любимый дракон. Оковы для ари
Шрифт:
– В купальне уже все готово, ваша лучезарность, – негромко произнесла самая младшая на вид, с веснушками и задорными кудряшками, пламенными завитками выбивавшимися из-под широкой оборки чепца.
– Ваша лучезарность, – робко проронила первая девушка, видя, что я не спешу бежать в купальню, чтобы потом во всей красе предстать пред грозными очами императора, – это приказ его великолепия.
Подозреваю, что настроение у драконовельможества сейчас будет похуже моего. То есть прескверное. Не хотелось бы, чтобы из-за наших баталий пострадали служанки. Они-то не виноваты,
Снежок за нами в купальню не последовал. Порывался, конечно, не желая расставаться с хозяйкой даже на самое короткое мгновение. Наверное, боялся, что опять пропаду. Однако мои помощницы, не церемонясь, захлопнули перед мохнатой мордой двери. И пока я кайфовала в бассейне, кьерд не переставал полосовать ее когтями.
Жаль, все хорошее рано или поздно заканчивается. В моем случае удовольствие прервалось до обидного рано, сменившись болезненной процедурой депиляции. Вот что за непруха такая! Как становиться императрицей – так Фьярра. А как лишаться на теле растительности – так мучайся Аня.
А самое обидное, что тело-то казенное.
Впрочем, раз уж приняла решение, которое далось нелегко и не сразу – остаться в этом мире и прожить эту жизнь, пора начинать считать эту оболочку своей, а не временным пристанищем, как раньше. Ради собственной красоты можно и потерпеть. Депиляцию.
Но уж никак не ночь с его гадством.
Вот когда одумается, поймет, что ему нужна я, а не ребенок с драконьими задатками, тогда будут ему и горячие ночи, и жаркий отход ко сну, и пылкие пробуждения. А пока пусть закаляется под холодным душем моего безразличия.
Оставалось только придумать, как вечером отвадить тальдена и выиграть для себя немного времени.
Пока служанки завивали мне волосы и наряжали в платье вызывающего цвета – насыщенно-амарантового, с глубоким вырезом и традиционными рукавами-подметалками, я ломала голову над тем, как поломать планы Герхильда. Ну и кайф ему обломать – это вообще благое дело.
В общем, не получит он в ближайшее время доступа к телу!
Жаль, наряд для бунта не самый подходящий. Фривольное декольте, подчеркнутое массивным колье из турмалина, привлекало ненужное внимание. Камни в ложбинке грудей так и сверкали. Переливались, то вспыхивая ядовитой зеленью, то разгораясь малиновым пламенем.
Главное, чтобы из-за них никто другой не вспыхнул и не загорелся, как соприкоснувшаяся с искрой щепка.
От размышлений о постельном мероприятии и возможных вариантах его саботажа меня отвлек эррол Хордис. Испросив у Элиль, самой младшей и самой улыбчивой из служанок, разрешения переговорить с ее лучезарностью, лекарь остался дожидаться меня в будуаре, знакомство с которым ознаменовалось первой семейной баталией.
Прикрыв провокационный вырез шалью, я сунула ноги в удобные туфельки на плоской подошве и пошла к придворному магу. Молчаливому трио велела принести нам чего-нибудь горячего и горячительного.
Заложив руки за спину, Хордис с задумчивым видом расхаживал по комнате. В своем неизменном сером балахоне, мешковатом, я бы даже сказала – безразмерном, под которым пряталась долговязая, нескладная фигура лекаря.
Заслышав шаги, маг обернулся.
– Ваша лучезарность, – поклонился на удивление почтительно, сдобрив приветствие улыбкой, теплой и совершенно искренней, – счастлив снова с вами свидеться.
– Что, даже ни разу не упрекнете и не обличите во лжи? – охотно улыбнулась в ответ, искренне радуясь встрече с душкой-целителем.
Который вдруг ни с того ни с сего погрустнел. Вздохнул, понуро опуская плечи, и с печалью в голосе произнес:
– Если кого и следует упрекать, так только меня. Простите, Аня… Анна? Как мне следует к вам обращаться?
– Как вам больше нравится.
Совсем не по-царски я забралась с ногами в кресло. И лекаря пригласила устраиваться поближе к камину. Интересно, весна уже наступила? Или на улицах Хрустального города по-прежнему стоит холодрыга.
Усевшись в соседнее кресло, эррол Хордис тихо продолжил:
– Простите, Аня, что убеждал его великолепие забыть о вас и выбрать в жены эсселин Талврин. Я совершил ужаснейшую ошибку! Непростительную! Теперь понимаю, что против наследника замышлялся заговор, а я стал пешкой в руках заговорщиков. Не прояви вы тогда самоотверженность, и все могло бы закончиться очень трагически. И для его великолепия, и для княжны.
– Почему решили, что вас использовали?
Протянула к огню руки. Золотистые блики немного оживили и подсветили тонкие, почти прозрачные Фьяррины кисти.
– Тот манускрипт, в котором я отыскал ритуал, якобы способный снять с Герхильдов проклятие, был уничтожен. Рассыпался пеплом прямо у меня на глазах. Как будто был иллюзией. Это случилось наутро после свадьбы. Когда вы… исчезли, а ваше место заняла настоящая эсселин Сольвер.
– Знаете… – Я закусила губу. Скверная привычка, от которой никак не могла избавиться и которой моя хитромудрая копия явно не страдала: при Фьярре губы были в полном порядке. – Мне кажется, я знаю, кто вам подбросил ту писульку.
Поудобнее устроившись в кресле, под надзором Снежка, улегшегося между мною и магом, я рассказала о кошмаре, что пережила наутро после свадьбы. Обо всем, о чем не удосужился спросить Герхильд. О нападении Древней и своевременном вмешательстве Блодейны, до последнего защищавшей тело своей воспитанницы и тем самым спасшей мне жизнь.
– Убрав меня, Леуэлла надеялась уничтожить тальдена. Думала, смерть ари его сломает, он будет раздавлен. А если даже справится с болью утраты, в любом случае не сможет дать империи наследника, и какой-нибудь предприимчивый дракон, тот же Хентебесир, потребует для себя Сумеречный трон. Мне кажется, снежная гадина опасалась Скальде. Он мешал ей или тому, перед кем она пыталась выслужиться.