Мой неизвестный Чапаев
Шрифт:
— Воевал, как все солдаты, не то чтоб с охотой, но трусости не проявлял, а иной раз и сам напрашивался на рискованное дело. Правильно ли поступал, плохо ли — не разбирался, пока не грянула революция. Теперь-то понял, кому нужна и выгодна война...
Об офицерах Чапаев говорил, когда его спрашивали:
— Так разные они, офицеры-то, бывают. И подлецы встречаются, особливо которые повыше чинами бывают. Раз я чуть сам под военно-полевой суд не попал. Не выдержал и грубо сказал одному из штаба полка, ударившего солдата нашей роты. А тот подал на
На вопросы о своей семье Чапаев отвечал более чем сдержанно.
— Дома пятерых детей оставил; своих трое и двои приемышей.
И всё, больше ни о чем не рассказывал. Только мрачнел, как туча. Видимо вспоминал о своей самой прекрасной и самой любимой Поленьке-предательнице. Никак не мог отпустить её, красавицу.
Семью друга Петра Камишкерцева он действительно содержал довольно долго. Пелагея Камишкерцева получала аттестат якобы от мужа и жила припеваючи, радуясь его повышению. После февральской революции Василий разыскал их и рассказал, как погиб её Петруша. Долго та не могла во всё это поверить. Плакала. Но Чапаев ей объяснил, что бросать её семью не собирается. Мол, она — как хочет, пусть так и поступает, а детей (двух девочек) он забирает. Так он поклялся другу. Так и поступить должен.
Пелагея тогда быстро узлов накрутила и своё нехитрое барахлишко по корзинам распихала. Василий сильно удивился и спросил: «А ты куда собралась?» «Как куда? — ещё сильнее удивилась Пелагея. — К тебе, куда же ещё?»
Чапаев постоял, покусал свой пшеничный ус и снова спросил как-то с хрипотцой:
— И в качестве кого?
— А всё едино — твоей жены, разумеется... — ответила Поля не мигая, заливаясь краской по рябому лицу.
— Но мне не нужна ещё одна жена. Я свою Пелагею имею, — сказал он и замолчал, стиснув зубы.
— Ну, не знаю, не знаю, какая у тебя Пелагея есть, только мне маманя вчерась говорила, что она от тебя сбегла. Так что, выходит, нет у тебя жены, нет Пелагеи.
Василий вспыхнул и ответил:
— Нет и не надо, а только ты мне тоже не нужна. Мне кроме моей венчанной жены вообще никто не нужен!
— Ах, не нужен? — вспылила та. — Не нужен, говоришь? А раз не нужен, так и детей своих не дам. А детей не дам — не выполнишь волю умирающего, а не выполнишь волю умирающего Петра — большой грех на душу возьмешь! Так-то, выбирай, Вася!
Не любил вспоминать эту сцену Василий Иванович. Омерзительна была она, да жена Петра ровна пиявка присосавшаяся. И лицом страшна, и совсем ему не по нраву, да и старше. Только дал слово — умирай, а выполняй. И пришлось тогда ему брать её с собой к родителям. Вместо хозяйки. Но только видимость одна от того хозяйства. Он теперь любой удобный предлог ищет, чтобы домой пореже появляться. Только вот о детях сильно тоскует, да и предлогов особо не надо искать — вон они, предлоги эти, по улицам ходят, народ
Советская власть в Казани восторжествовала, но не унималась притаившаяся контрреволюция. Из-за угла гремели выстрелы, антисоветские выступления были почти ежедневными.
В работе съезда принимали активное участие видные большевики Казанского Совета и руководители большевистской фракции Яков Шейкман, Николай Ершов и Карл Грасис. Они являлись фактическими руководителями октябрьского вооруженного восстания и возглавили Казанский ревком, или, как его тогда называли, Революционный штаб Казани.
По предложению Ершова и Грасиса, из делегатов съезда было образовано несколько небольших красногвардейских отрядов для локализации контрреволюционных выступлений и поддержания порядка в городе. В одном из таких отрядов оказался В.И. Чапаев.
Шло патрулирование города.
— Эх, послали ли бы меня с десятком красногвардейцев против контры, — говорил Василий Иванович Николаю Ершову и Карлу Грасису, называя улицы, где засели белогвардейцы. — Словами-то их не убедишь — рубить надо под корень. Безо всякой пощады!
— Не горячись, Василий, не все там контра. Есть среди них обманутые, несознательные. Туда ворвешься — резня получится, невинные жертвы будут. Выждем немного и, если не выдадут главарей и зачинщиков — рубить под самый корень будем, — урезонивал его Грасис.
— Так-то оно так, — соглашался Чапаев, — всё же лучше скорее ликвидировать эту сволочь и съезд закончить!
Однако дождаться окончания работы съезда Чапаеву не пришлось, его срочно вызвали в Николаевск. Накануне отъезда он говорил:
— Видать, не совсем ладно, коль решили со съезда отозвать! Жаль уезжать. Хороших людей здесь встретил, у которых можно многому научиться. Но что поделаешь — революция. И всяких кадетов, меньшевиков, эсеров, кулачья и прочих там хоть пруд пруди.
Находясь в Казани, Василий несколько раз заходил в гости к своему старшему брату Михаилу. Тот встречал его не слишком любезно. Хотя понимал, что если бы не брат Василий, ему сейчас пришлось бы ох и туго...
А размолвка между ними произошла вот на какой почве.
Всё началось с женитьбы Михаила. Он выбрал себе в жены купеческую дочь. И всё бы ничего, да только не по любви он женился. Жадность в нём взыграла, капиталец купца второй гильдии захотел без труда прибрать. Узнал об этом отец Иван Степанович и проклял сына за жадность. Проклял и забыл о нем. Василий решил всё исправить. Он долго думал, как получше это сделать. Думал и наконец придумал.
Вначале он навестил брата и убедился, что тот превратился в самого настоящего купчишку с двумя лавками скобяных товаров. Василий понимал, что, вкусив денег и навара с обмана, брат ни за что не откажется от выбранного им пути. И тогда Василий Иванович решил пойти на небольшую хитрость, вроде тактического маневра в боевой ситуации.