Мой неверный друг
Шрифт:
— Глупости!
Помимо воли вздрогнула, с удивлением замечая рядом отца. Маленькая девочка исчезла, но остался папа, осуждающе поджимающий губы и хмурясь:
— Не смей даже думать так!
— Папа…
— Я скучал, — он тепло улыбается, а уже в следующий миг крепко обнимает, совсем как при жизни, сильно-сильно.
— Отпусти, задушишь ведь! – до боли знакомый женский голос с привычными нотками упрека.
Не верю! Просто не верю. Однако папа отпускает, смущенно глядя куда-то в сторону, туда, где стоит она…
— Мама?!
—
Дважды просить не надо было. Я бросилась к маме в объятия, зарываясь лицом в такие родные любимые русые волосы. Боги, как же мне не хватало этого! Маминого тепла, знакомого аромата трав и обычной ласки.
— Доченька, — меня нежно гладят по волосам. — Не кори себя, слышишь, ты ни в чем не виновата, никто не виноват, так было суждено.
— Отпусти нас, — вдруг серьезно просит отец, кладя широкую теплую длань мне на плечо. — Ты справишься, просто поверь, бельчонок. Какие бы ни выпали на твои плечи невзгоды, никогда не сдавайся. Помни то, чему я учил тебя…
— Не сдаваться, — тихо шепчу в ответ, чувствуя на щеках жгучие слезы. – Держать голову прямо и всегда идти вперед, не оборачиваясь назад.
— Мы хотим знать, что наши дети счастливы, — мама с неохотой выпускает меня из объятий, обеспокоенно заглядывая мне в лицо. – Это ведь не конец, милая, когда-нибудь мы снова встретимся, обязательно, пусть в другой жизни, но судьбы всегда пересекаются.
— Ты ведь никогда не верила в это, — третий, слегка насмешливый голос, а затем ласковое, обращенное ко мне: – Здравствуй, мой маленький Коренышь.
За спинами родителями возникает еще один расплывчатый силуэт, с каждой минутой все сильнее обретая знакомые черты.
— Бабушка!
— Не отрекайся от предназначения, как бы ни было трудно.
На глазах вновь слезы.
— Я хочу с вами!
— Нет, маленькая, нельзя, — грустно улыбаются родные.
— Я сплю? — понимаю очевидное, но надежда внутри загорается с новой силой: — Или это происходит на самом деле?
— Коренышь, помнишь, что я всегда говорила? — бабушка озорно мне подмигнула, тепло обнимая дочь. – Даже если ты спишь, это не значит, что происходящее сон…
Обессилено падаю на колени, размазывая по лицу горячие слезы.
— Не хочу, чтобы вы уходили! Пожалуйста! Возьмите меня с собой, не бросайте здесь.
— Мы не уходим, — в голосе мамы грусть, — мы всегда будем с тобой.
— Вот здесь, — папа легонько стучит кулаком по своей широкой груди. — Пока ты нас помнишь, мы рядом, в твоем сердце.
Больно. Не хочу просыпаться! Однако чувствую, что этот странный волшебный сон начинает постепенно исчезать.
— А Ронни? — в последний миг осознаю, что именно здесь не так. — Где Ронни? Почему ее нет вместе с вами?
— Ты ведь уже знаешь ответ...
Бабушкин голос стихает последним.
***
С
— Жива, – помимо воли вырывается единственное слово.
— Кто жива? — рядом раздается знакомый взволнованный голос.
Далион! Он снова здесь, сидит рядом, на краю кровати. Сколько прошло времени? За окном рассвет.
— Как ты себя чувствуешь? — спрашивает обеспокоенно и осторожно проводит рукой по моим волосам.
Не спешу отвечать, прислушиваясь к собственным ощущениям. Ничего не болит, разве что неприятная слабость во всем теле. О чем и сказала, замечая промелькнувшее облегчение в серых глазах.
— Это хорошо...
И снова тишина. Почему-то в его присутствии неловко. Вроде хочешь что-то сказать, но не можешь найти слов. Да и нужно ли? Уж слишком большая радость и какое-то непривычное облегчение переполняли меня после встречи с родными.
— Дай, пожалуйста, руку.
Если он и удивился, то не показал этого, послушно выполнив просьбу. Протянул мне чересчур женственную для мужчины ладонь с тонкими аристократичными пальцами. Моя же, с мозолями и ссадинами, на фоне его кажется грубой и некрасивой, однако все равно меньше.
Закрываю глаза, пытаясь нащупать знакомое плетение, ощутить собственные нити, так глупо использованные несколько лет назад. Вот они... у самого сердца, тесно переплетаются с сосудами и аурой. Как странно. Изумленно замерла, уже не рискуя сделать то, что собиралась.
— Плетение давно стало частью меня, — неожиданно с горечью проговорил Далион, прекрасно догадываясь, что именно делаю. — Даже ты не сможешь избавить меня от него.
В его словах был смысл. Небесные нити действительно крепко вросли в ауру и сплелись с сосудами и жизненно важными органами. Только как такое возможно? Все должно было быть иначе! Я никогда не видела, чтобы проклятие так себя вело. Впрочем, это не обычное проклятие, а Далион не простой маг.
— Придется тебе потерпеть мое присутствие, — иронично улыбнулся он, отпуская мою ладонь. — Мне же научиться жить с этим, как жил и раньше.
На какое-то мгновение, кажется, даже стало совестно. Какую бы боль ни причинил мне Далион своими действиями, я не имела права так поступать. Вот только поняла это слишком поздно. Как теперь исправить то, что сделала? Ведь на самом деле, что бы я ни думала, не будь моего проклятия, он бы даже и обещания никакого не давал! Да, вряд ли когда-нибудь прощу Далиону мои жуткие годы в пансионе, пусть он даже в самом деле сделал это только лишь, чтобы спасти от того мифичного друга его отца, как не прощу и его попытки лишить меня силы – только все это не давало мне право распоряжаться чужой жизнью. Теперь ответственна за то, что происходит с ним…