Мой неверный друг
Шрифт:
— А до того, как ты отдал мне браслет, что ты чувствовал? – холодно спросила я, понимая, что раньше именно исцеляющее плетение сдерживало мое проклятие. — Помнишь, ты сказал, что стал чувствовать проклятие, только когда отдал мой старый браслет.
— Помню, — с удивлением согласился маг, — казалось, раньше проклятие было не так глубоко, сейчас же оно словно все сильнее врастает в сердце, — Далион положил ладонь на грудь. — Однако, когда вновь увидел тебя, стало легче. Это странно, но твое присутствие будто бы ослабляет давление…
Откровенно говоря, я просто не знала, что сказать. Ведь была уверена, что сниму проклятие и освобожусь
— Ты ненавидишь меня, — по-своему расценил мое молчание Венский. – У тебя есть на это право, ведь я не сдержал обещание. Знай, оправдываться или извиняться не стану, ведь мои слова уже ничего не изменят, но прошу лишь одно – не прогоняй. Мне больно, когда тебя нет.
— А мне больно, когда рядом ты, — честно призналась я, понимая, что в происходящем только моя вина. – И никаких извинений давать крестьянке ты не должен, как и обещаний. Ты был в своем праве распоряжаться моей судьбой, пока во мне не проснулась сила. И в смерти родителей твоей вины нет – война не щадит никого, я прекрасно это понимаю. Более того, не знаю, что именно случилось. Мои нападки были не оправданы, за это должна я просить прощения. Однако то, что ты пытался сделать еще тогда, в школе, действительно никогда не смогу забыть. Только все это детские обиды, которые не давали мне права лишать тебя свободы выбора…
— Кори! – договорить мне не дали, сжав мои ладони. – Послушай Кори…
— Нет, Далион, это ты меня послушай! – я не стала делать попыток вырваться. – Клянусь, что придумаю, как освободить тебя от проклятия, и тогда, поверь, потом ты и не вспомнишь об одной слишком наглой крестьянке. Ты – будешь свободен!
— Я никогда не буду свободен, — он покачал головой. — Ты не задумывалась, почему твое проклятие страха так странно сработало? Да, возможно дело в том браслете, но ведь сейчас его нет. Почему ты не хочешь принять того, что нравилась мне задолго до проклятия? Ты не думаешь, что такой результат вышел потому, что я действительно испытываю к тебе чувства?
— Даронн не говорил с тобой, да? — неожиданно поняла я, действительно не особо веря, что дворянин мог заприметить какую-то чумазую неотесанную девчонку. — Что было после того, как я сбежала из академии? Как ты оказался здесь? И…
Задать главный вопрос я все-таки не осмелилась, однако хотела знать — пытался ли он хотя бы спасти моих родных? Впрочем, кажется, Далион сам все понял.
— Ты ведь давала клятву при вступлении в Ковен магов?
Кивнула.
— Все совершеннолетние маги были призваны на войну, в том числе и мой отец. Я не стану лгать, будто сделал все, что в моих силах, чтобы спасти твоих родных. Нет, это не так. Почти сразу вместе с остальными целителями я был отправлен в самые горячие точки. Мне даже не удалось просто переговорить с отцом, ведь он, как и я, был сразу брошен в центр боевых действий… — Далион запнулся, словно собираясь с мыслями. — Война пришла внезапно. Столько лет мы держали границы, и в один миг они просто
И снова тишина. Я не знаю, что сказать. Тогда он сам продолжает.
— Переходами и перемещениями управляет Ковен, он распределял магов. Нет, не подумай, что я оправдываюсь, многое произошло с того момента, как ректор созвал нас в зале, но молю: не надо ненавидеть меня. Это убивает.
— А твой отец? — тихо спросила, в действительности не ненавидя его. Кажется, я вообще ничего к нему не испытывала, лишь досаду от того, что наши пути снова пересеклись.
— Погиб…
— Прости.
— А ты? — он коснулся дрожащими пальцами моей щеки. — Что случилось?
— Это долгая история, — у меня не было никакого желания рассказывать все то, что пережила за эти несколько месяцев. — Да я и не хочу вспоминать.
Он не стал настаивать, ведь и у Далиона осталось то, что хотелось бы забыть. Возможно, когда-нибудь мы расскажем друг другу, но не сейчас. Сейчас меня вновь начнут по ночам преследовать кошмары сырых темниц и жуткие встречи со Светлым Паладином…
***
Медленно потекли дни в этом странном, но таком уютном и, кажется, родном месте. Меня удивляло, что совершенно чужие люди помогают друг другу, проявляют заботу, сопереживают и дарят частичку своего тепла. Нет, не скажу, что стала абсолютно верить всему, что видела, или доверять этим невольным товарищам по несчастью, но не признать удивительно доброе отношение здешних гостей не могла.
Я тоже помогала. После того, как оправилась, каждое утро вставала ни свет ни заря и шла на кухню, где заготавливала лечебные мази. Со временем окрепла и Дора, которая совсем не сердилась на меня, хотя сама я простить себя так и не смогла. Рангор верно сказал, что погрязши в собственной боли и эгоизме, забыла о других. И теперь я старалась исправиться.
Дора чаще всего помогала целителям в операционных. На удивление, она спокойно переносила вид крови и отлично держалась. Откровенно говоря, мне не удалось себя заставить смотреть на эти действа. Нет, конечно, мы проходили в академии разное, как и в школе, но я всегда знала, что лечение не моя сильная сторона, поэтому, пока здесь, пыталась помочь действительно тем, чем могла. Мне удалось снять необычнее проклятие с трех пострадавших магов. Не сразу, пришлось повозиться, прежде чем удалось понять его суть. Я впервые встречала такие арканы и поэтому старалась не только снять, но одновременно и запомнить. После того, как мне это удалось, целители смогли приступить к своей работе. После еще часто привозили раненых именно с этим необычным проклятием, для которого со временем мне даже удалось придумать антидот.
В то же время я прекрасно помнила о задании храмовника, тем более Мрак не давал мне этого забыть – и теперь монетка вновь хранилась у меня. К слову, мой четвероногий спутник тоже был в полном порядке и даже радовался своему длительному отдыху в конюшне, где за ним хорошо смотрели.
Однако для меня важнее было отыскать сестру, нежели ехать неизвестно куда и зачем. Не говоря уже о том, что на мне тяжелым грузом лежали последние события. Я даже не набралась смелости поговорить с Далионом о пророчестве и наместниках. Ведь если Расго с ним не говорил, то выходит, что Венский, скорее всего, даже не знает, кто он. Только сейчас все это казалось неважным.