Мой Однолюб. В его сердце другая
Шрифт:
Когда все произойдет, меня обязательно накроет.
Мыслями. Страдашками. Угрызениями совести.
Я ведь никогда не была такой. Распущенной. Если бы не то, как он вел себя. Если бы не его вранье. Я бы и не стала… Его поступки словно сорвали с меня маску, и мне стало все равно, какая я перед ним. Красивая и скромная, или наоборот.
Я вообще веду себя развязно. Закрытым внутри граням очень нравится дневной свет, поэтому они завладевают моим сознанием полностью.
Член у Соболева такой же, как и все
Проделывая это снова, робко поднимаю глаза на Ваню. Его грудная клетка с каждым вздохом больше становится, скулы чуть покраснели, волосы выглядят так, будто их хорошенько вспахали.
Мы занимаемся сексом. Это осознание страшит больше, чем все происходящее в реале.
Склонившись, Ваня целует меня и мягко толкает назад. Уперевшись локтями о поверхность кровати, подтягиваюсь подальше, к изголовью.
Соболев стягивает трусы, нагибается и захватывает из кармана брюк презерватив. Я зло смотрю, понимая, что он ходил с ним в ночной клуб.
Снова злюсь, но именно в тот момент, когда мы оказываемся голыми и красивое мужское тело нависает надо мной, вся моя решимость вместе с дерзостью улетучиваются.
— Ваня… М-м-м… Ваня…
— Ч-что? — хрипит он, тоже стараясь успокоиться.
— Я… обманула. Не было ничего…
Виновато прикусываю нижнюю губу и с нежностью смотрю на него.
— Блядь, — выплевывает.
— Разозлить тебя хотела.
— У тебя получилось, — кивает, разводя мои ноги шире.
— Ваня, — вскрикиваю. — Мне страшно…
Не сводя глаз со сжатых коленей, спрашивает:
— Хочешь остановиться?
— Нет, — округляю глаза в ужасе, но ноги не раздвигаю.
Соболев вздыхает тяжело. Робко наблюдаю, как он умело справляется с защитой и укладывается рядом.
Старательно целует в губы, а теплая ладонь с добрыми намерениями отправляется гулять по моему телу. Вскоре соски каменеют от движения горячего языка, мышцы живота расслабляются и под натиском умелой мужской руки, бедра гостеприимно раскрываются.
Мое сознание уплывает.
В голове туман с гуляющим по мозгам ветром. Там, внизу приятно, скользко и неприлично сыро. Соболев своими пальцами будто на качелях меня болтает, волнообразно наслаждение множится.
— Готова, Тай? — хрипит он.
— Сейчас лучше, да… — повернув голову, упираюсь лбом в бицепс.
Вес его тела, которое теперь придавливает сверху, ощущается горячим. Приставив головку к входу, Ваня мягко толкается бедрами. Я прислушиваюсь к себе, ожидая дискомфорта, о котором так часто говорили подружки.
Зажмуриваю глаза, но ничего ужасного не происходит. Сначала кажется, что внутрь вставили кол, но с каждым движением ощущения меняются и становится приятнее. Даже очень.
— Больно? —
— Нет, — удивленно отвечаю. — Нет…
— Это хорошо, — выдыхает он и… широко улыбается. — Я сам разволновался что-то…
Слежу за тем, как плавно соединяются наши тела.
— Ох, — закатываю глаза, выгибаясь, когда Ваня меняет угол проникновения. Член приятно скользит по стенкам. — Мне вот так… нравится.
— Значит, будем так, — произносит, повторяя последний толчок. А затем совершает еще один.
Внизу живота будто напряжение собирается. Ощущения сначала едва уловимые, эфемерные, хрупкие. Затем они становятся все гуще и основательнее. Ваня укладывает ладони мне на талию, сжимает её и смотрит. Большими пальцами поглаживает чуть выше пупка. Поднимает взгляд на меня, а я не выдерживаю и содрогаюсь всем телом. Так хорошо становится, что в ушах отчаянно звенит.
Спазмы во влагалище вызывают незамедлительную реакцию Соболева, и он замирает, часто дыша. Растирает лицо ладонями. Как только его бедра отцепляются от моих, мир встает на свои места, и мы непонимающе друг на друга смотрим, а затем оба снижаем взгляд.
— Крови нет, — говорит Соболев, тут же поднимаясь с кровати.
Стягивает презерватив.
— Это что, претензия? — спрашиваю, подцепляя колени к груди.
Молча наблюдаю за упругой задницей, удаляющейся из комнаты. В голове наконец-то выстраиваются в ряд мысли и слова, как это и, должно быть, у нормотипичного человека.
— Какие претензии, Тая? — возвращается Ваня в комнату. — Говорю как есть.
— То есть ты считаешь, я тебя обманула? — вскакиваю с кровати, забывая о наготе. — Если бы я была девственницей, то обязательно была бы кровь? А я обманщица?
Снова злюсь. Как и в прихожей.
— Я так не говорил. Но тебе и не больно было.
— Странно, правда? — едко выговариваю.
— Не знаю... У меня девственниц не было.
Схватив полотенце из шкафа, оборачиваю обнаженное тело. Не понимаю, откуда берется это желание оправдываться?
Зависаю, наблюдая, как мой первый мужчина застегивает ширинку и натягивает рубашку на плечи. Стыдливо прикрываю глаза, понимая, в каком виде Соболев уйдет из моей квартиры.
Боже.
Я ненормальная нимфоманка. И я все еще его хочу. Особенно такого, полураздетого.
— То есть я вру?
— Успокойся, — произносит он, рассовывая по карманам выпавшие на пол сигареты, ключи и телефон.
Мазнув взглядом по полотенцу, Ваня отправляется в прихожую. Иду за ним, все больше и больше себя накручивая.
— Пошел ты, — кидаю в спину, пока он обувается.
Ваня резко разворачивается и, разместив ладонь на шее сзади, привлекает меня к себе. Пальцами сдавливаю порванную рубашку, пока он крепко целует меня в губы.
— Я позвоню, — сообщает, открывая дверь.