Шрифт:
1
В зале ожидания Юля выпила две таблетки успокоительного. Девушка редко болела, не любила лекарства и предпочитала не появляться в медицинских учреждениях без веских причин. Исключения составляли полеты. Самолеты, замкнутое пространство авиасалона и высота вселяли панический ужас.
Чемодан Юля собрала заранее – за неделю. Девушка думала, что чем раньше упакует вещи, тем быстрее забудет о предстоящем перелете и неделю не станет нервничать по этому поводу. Пухлый саквояж ждал глубоко в шкафу.
Накануне поездки Юля встретилась с подругой. Они сидели на уютной Нининой кухне и пили чай. Нина недавно вернулась из Тайланда,
Нина поставила чашку на стол и аккуратно откусила шоколадную конфетку. Девушка мучительно вздохнула, испытав смесь удовольствия и чувства раскаяния от съеденного сладкого. Юлина подруга отличалась круглым приятным телосложением и носила плотную царскую светло-русую косу, которую замысловато укладывала высоким пучком. Выразительные глаза, изящный, чуть вздернутый носик и аккуратные, пухловатые губы навевали сравнение с кукольной внешностью. При рассмотрении девушки в полный рост, воображение услужливо рисовало советских кругленьких поварих, буфетчиц и прочих милых дам, связанных с едой. От Нины, казалось, пахло котлетками, пирожками, румяными пирогами и компотом. Причем пахло вкусно и аппетитно.
Юля вздохнула, отпила чаю и бросила взгляд в отражение в блестящем боку заварника. В ответ глядела уставшая кареглазая девушка. От Юли не пахло пироженками и борщом, от нее за километр веяло делами, дедлайнами и занятостью. Среднего роста, стройная шатенка с умным, грустноватым взглядом из-под пушистых, беличьих ресниц, Юля, казалось, сошла со строчек романса. Однако все, кто видел девушку за работой, быстро разубеждались в этом зефирном образе. Юля работала с четырнадцати лет и к двадцати семи занимала должность ведущего специалиста по сделкам с недвижимостью в крупнейшей компании страны.
За спиной коллеги прозвали ее питбулем из-за деловой хватки. По офису ходило утверждение, что если требуется заключить невозможную сделку, то никто кроме Юли не справится с этим делом. Она умела мило улыбаться и одновременно убеждать оппонентов в обоснованности пунктов договора. Юлины сделки приносили порядка трети годовой прибыли головного офиса компании. Если бы среди риелторов страны существовала некая доска почета, фотография молодого специалиста непременно висела бы там в золоченой рамке.
Могла бы ее карьера стать еще успешнее? Девушка считала, что нет предела совершенству, тем более начальник по секрету шепнул, что в фирме скоро освободиться должность директора по развитию. Дело оставалось за малым: убедить совет акционеров в ее кандидатуре на это место. А для этого требовалось заключить особо крупную сделку, контракт года.
Такая сделка была у Юли в работе, и на нее она летела завтра в Новосибирск. Мечта о должности замерла в шаге от воплощения.
Вот если бы только не полет. Девушка не могла настроиться на переговоры. Настроение сбивала мысль о самолете и необходимость нахождения на ненавистной высоте. Даже сидя на уютной оранжевой кухне, Юля чувствовала себя рассеянной. То и дело тревожно сжималось сердце в паническом ожидании перелета.
– Так вот, бассейн располагался и в нашем отеле, и на территории соседнего отеля, и даже рядом со спа. Знаешь, такое ощущение, что Тай – это территория бассейнов – похихикала в конце фразы подруга и Юля вежливо улыбнулась в ответ – А, слушай, забыла! – Нина со стуком поставила чашку на стол и со скрипом отодвинула стул. Девушка
– На, держи, это что-то. Спасение! – торжественно проговорила Нина.
– Что это за спасение? – скептически спросила Юля и взяла в руки таблетки. Непримечательная аптечная упаковка с инструкцией внутри. Загвоздка заключалась в том, что и название, и свойства лекарства описывались по-тайски, без дубляжа на английском языке.
– Это успокоительное. В твоем случае от полета. Я вместе с гидом покупала, не переживай, и на себе попробовала. Две таблетки обеспечили тринадцать часов младенческого сна на борту самолета. Это чудо какое-то. Бери, специально для тебя большую упаковку взяла. Не пожалеешь, состав натуральный, одни травы.
Юля сомнительно покрутила в руках таблетки.
– Да бери, не сомневайся. Главное выпей уже на борту или перед посадкой в самолет. Они очень быстро действуют. Сколько до Новосибирска лететь?
– Четыре часа.
– Тогда и одной штуки хватит. Успокаивают и усыпляют, проверено – Подруга радостно улыбнулась. Она чувствовала, как голову давят лавры избавителя от Юлиной аэрофобии. Нина не страдала приступами страха перед самолетами или полетами. Но два года назад подруги вместе летали в отпуск в Грецию, и девушка смогла собственными глазами увидеть страдания близкого человека. Так что, как только тайский гид предложил зайти в аптеку, девушка сразу вспомнила о подруге и ее страхе.
Юля постучала длинными ухоженными пальцами по желтой упаковке. Она с сомнением глянула на собеседницу, но та всем своим видом излучала уверенность.
– Хорошо, спасибо тебе – вздохнула они и поблагодарила Нину.
– Одна таблетка, не больше – предупредила та.
– Запомнила. Слушай, поставь еще чайник, так горячего хочется. И расскажи, как Максим поживает.
Нина щелкнула кнопкой на черном матовом чайнике и страдальчески закатила глаза. Максим являлся слабым звеном в их отношениях. Пассивный и нерешительный, он часто зависел от женского мнения. Точнее от мнения одной конкретной женщины – мамы. Тамара Григорьевна в целом была женщиной неплохой, но своеобразной. Отношения Максима и Нины напоминали Юле сцены из сериалов детства: «Санта-Барбара» или «Просто Мария». Где при одних и тех же героях каждая серия включала бурные страсти и неожиданные развязки. Чайник не успел забулькать синей подсветкой, как Юля погрузилась в перипетии любовных отношений подруги, Нина показывала диалоги в лицах.
Иногда Юля завидовала подруге. Та состояла в любовных отношениях, с эмоциями, чувствами, переживаниями. Что же было у нее? Работа, бесконечная кипа бумаг, договоров, актов и встреч. Она работала по десять-двенадцать часов, иногда без выходных и отпуска. Карьера летела в гору, причем именно летела, ибо слово: «шла» Юлю никак не устраивало.
Девушка ненавидела вечера будних дней из-за чувства пустоты. Часто она лежала в кровати уставшая и слушала негромкие шумы соседских квартир. Вот справа включили телевизор, а сверху заплакал ребенок. Дом вокруг жил звуками и судьбами, и складывалось впечатление, что только в ее квартире пусто. Как будто там никого нет. От подобных мыслей на сердце становилось тоскливо. «Работа не согреет ночью» – горько вспоминала она избитую фразу.