Мой парень - сущность
Шрифт:
– Бро. Разберись в своих чувствах к ней. Кто она тебе – сестра, мать, любимая женщина, или соседка, к которой ты привык и тебе комфортно? Ответь себе честно. В зависимости от этого я буду давать тебе советы. А пока совет один: разберись с тем, кто она для тебя.
– Она для меня все это. Я не смогу выбрать.
– Тогда ты ни к чему не придешь, так и будешь топтаться на месте. Четыре в одном не бывает: сестру любят и заботятся, мать ценят и берегут, соседку благодарят за угощения и болтают о пустяках, а любимую женщину – хотят
Герман, как показалось Косте, насупился на другом конце провода. Он молчал.
– Гера, – позвал Костя. – Ты сможешь в себе разобраться. Я в тебе не сомневаюсь.
– Я подумаю, бро. Ты помог мне сейчас, – и он отключился.
***
Соня ожидала прихода Германа с работы, чтобы поговорить о деле. Когда он наконец заявился, было почти двенадцать. Благо, он был трезв.
– Герман, нам надо поговорить, – сказала она, накрывая для него ужин. Такое вступление всегда действовало на него тонизирующе.
Он присел на стул и устало посмотрел на нее. Соня собралась с духом и выпалила на одном дыхании:
– Я решила сдать экзамены и в случае прохождения, стать ловцом.
Герман напрягся, придвинулся к столу и внимательно посмотрел на нее.
– Почему ты хочешь этого? – он держался хладнокровно, надо отдать ему должное.
– Я хочу представлять из себя что-то большее…
– Быть человеком – это прекрасно, Соня. Ты не понимаешь, какое это счастье быть свободной в своем выборе. Сущности – несвободны: у нас есть долг, предписания, стремления, от которых невозможно отказаться, хотя иногда этого так хочется…
– А ты не знаешь, что такое быть человеком. Пресловутую свободу выбора сильно переоценивают. Нет никакой свободы, Герман. Вокруг десятки ограничений. К тому же, став инициированным ловцом, я останусь человеком, котик, – она постаралась сделать голос теплым, чтобы суметь подобраться к тому Герману, что добродушен и глубок, однако часто скрывается под маской. – Просто я стану другим человеком, Гера. Я уже приняла это решение и хочу, чтобы ты знал.
Герман глубоко вздохнул, облизал губы, сглотнул и ответил:
– Поступай так, как велит тебе твое сердце. Я твой брат и у меня нет права запрещать тебе, – он встал и ушел в свою комнату.
Соня никак не ожидала такого поворота, она готовилась к совершенно другой реакции брата. Что ж, надо признать, Герман определенно морально возмужал.
***
Следующую неделю в Академии только и разговоров было, что о вечеринке. Вика очень сомневалась, что туда были приглашены лишь двадцать ангелов: она слышала о ней как минимум раз пятьдесят от знакомых и незнакомых. Хотя до вечеринки оставались сутки, Вика все еще не приняла решение, стоило ли ей идти.
Ее подруги прожужжали ей все уши о нарядах, танцах, закусках и творческих конкурсах. Но ни слова о парнях. Вика действительно
На следующий же день после инцидента Аристарх с Макаром прислали ей зефирный торт с запиской. В ней мелким почерком сообщались извинения за то, что они не сумели доходчиво изложить чистоту своих намерений, а также то, что они будут счастливы Викиному приходу. И, кроме того, что не смеют настаивать и не обидятся на ее отсутствие, если ее желания будут противоположными.
«Что за нелепые ангельские формулировки?» – подумала она, прочитав длинное послание до конца.
Накануне «дня икс» Вику у входа в столовую окликнул знакомый голос:
– Вика!
Она вздрогнула и медленно обернулась. За спиной стоял Ираклий.
– Ты знаешь мое земное имя? – спросила она с неподдельным удивлением. «Вряд ли ему разболтал Эдгард…» Ираклий единственный из четверки ни разу не пытался поговорить с ней наедине.
– Я же куратор, у меня есть доступ к личным делам учеников.
– Отчего ты меня так назвал? – спросила она шепотом. – Не положено же.
– Давай пройдемся, – предложил он.
Она без вопросов проследовала за ним. Ираклий был ей интересен не менее остальных, чем-то даже более. Вика любила при жизни типаж рассудительных и честных парней с высокими моральными принципами. Она бы с удовольствием с ним «подружилась», если использовать эту излюбленную ангельскую формулировку.
Он вывел ее в сад – главное место ангельских разговоров по душам.
Пройдя немного вглубь и осмотревшись на предмет отсутствия посторонних, он произнес проникновенно:
– Я тебя хорошо чувствую, Феврония: твое смятение, неприятие новых правил. Ты чувствуешь свое отличие ото всех нас, и тебя это настораживает. Я догадываюсь, что ты по-прежнему называешь себя Викой в мыслях… Скажу тебе, я и сам до сих пор временами пользуюсь в уме последним человеческим именем.
– И как тебя звали раньше?
– Леонид. Никому не говори, – они улыбнулись друг другу. – Тебе не стоит идти на эту вечеринку, пока ты не освоишься лучше. Это мой тебе добрый совет.
– Отчего же?
– Ангельские обычаи сильно отличаются от привычных тебе, которые до сих по многое для тебя значат.
– Так, может, мне и нужно пойти, чтобы лучше освоиться, влиться?
Он покачал головой и смолк, будто что-то не договаривал. Вика не стала торопить, она выжидала.
– Ты станешь там центром внимания. Местные только о тебе и говорят за твоей спиной, – сказал он без утайки. – Каждый захочет потрогать тебя, прикоснуться, дать частицу энергии и попробовать твоей. Это будет похоже на… – он задумался. – Это будет напоминать вторжение в твое личное пространство. Не думаю, что ты готова к этому, – покачал он головой, – хотя для ангелов это абсолютно нормально.