Мой плохой босс

Шэй Джина

Белые брючки безумно льстят её ногам. Вырез у этого комбинезона такой, что если бы не белый цвет — нихрена бы не смотрелся этот её прикид невинным. Длинный шлейф сзади —

та дань свадебным нарядам, на которую Ирина согласилась.

Её отец настаивал на чем-то более женственном, мне же охуенно, что она не стала изменять себе даже сейчас. Больше она себе не изменяет. Ни в чем. Даже в таких вот мелочах.

— Я тебя люблю, моя госпожа, — шепчу я, а где-то там, заметившие воссоедиение жениха и невесты гости уже начинают в который раз скандировать свое «Горько». Интересно, они уже одного меня достали или Иру тоже?

— А я люблю тебя, мой сладкий паршивец, — уже в самые губы отвечает мне моя Ирина, и «Горько» накрывает нас с головой.

У её губ все тот же терпко-болезненный, но все тот же крышесносный вкус. И она снова и снова кусается, потому что дикие кошки явно не умеют целоваться по-другому.

Ладонь Иры касается моего галстука,

будто затягивает его туже, и вроде как она его поправляет, хотя на самом деле нет — она просто заставляет меня снова ощутить его — скрытый под воротником рубашки ошейник. Её ошейник. Знак того, что я принадлежу ей — со всеми моими потрохами.

Есть что-то совершенно безумное в том, чтобы надевать его в столь людные места, и целая куча рисков с этим связана, и я вообще не обязан был его надевать, но…

Но отказаться от этого испытания я не смог!

Мы целуемся, и этого мне как всегда смертельно мало. Понятия не имею, как я не хотел её раньше, как мог жить неотравленным ею.

Мы целуемся до восемнадцатого счета — вечер еще впереди, а лично у меня уже после «пятнадцати» чудом не дымятся волосы. Но оторваться от неё я не мо-гу!

Мы целуемся. Пока гости не начнут радостно улюлюкать.

А где-то там среди праздничных столиков танцует с Эвелиной наш Аллигатор…

КОНЕЦ