Мой препод Укротитель
Шрифт:
Ну, вот. Теперь я знаю, как выглядит кошачий траур.
– Прошу… прощения, – проговоила я совсем тихо, будто мышь пискнула.
Но коты на то и коты. Они разом уставились на меня так, будто я чудо-юдо рыба-кит и по определению говорить не должна. Собственно, даже Бранов с удивлением вытаращился.
Я же, вытянув шею, пыталась приветливо улыбаться зверюгам, а заодно говорить как можно членораздельнее.
– Господин… Маду, – ничего лучше, чем обратиться к кошкоту так, как-то не придумалось. –
Джахо, тот самый, что казался мне вожаком, предостерегающе положил лапу на плечо Маду. Глаза у последнего, к слову, недобро сверкнули. Нужно было продолжать говорить, пока меня слушали. Другого случая наверняка не представится.
– Если её не снять, Яфа погибнет, поэтому…
– До тех пор, пока моя дочь не отправится в загробное странствие, – зашипел Маду, прижимая уши к голове, – я буду разрезать каждый клочок твоего тела, отвратительное создание. Ты будешь истекать кровью вместе с ней!
Подавив вздох ужаса, я замотала головой. Возможности жестикулировать не хватало как никогда в жизни.
– Минуточку! Я не договорила. Мы можем помочь!
– Зажарим её на костре, Джахо! – зашептал худой кот с облезшими боками, маниакально сверкая глазами навыкате. – А мужчину допросим и тоже зажарим! Вкус-с-сно!
Я приоткрыла рот, готовясь возмущаться, молить и снова возмущаться, но Шани выступила вперёд, приложив лапку к груди, рывками вздымающейся от волнения.
– Ты… можешь спасти Яфу?
Я осторожно кивнула.
– Не я, – повела головой на аспиранта, – он. У вас в кармане хоть пара спичинок не завалялась, Ян Викторыч?
Бранов удивлённо покачал головой. Так и думала. Поди, и нож отобрали.
– Шани! Не говори с ними, – зарычал Маду. – Лысым веры нет!
Но кошка уже шагнула ко мне. Ради котёнка она, похоже, на всё готова была.
– Слово?
Что означает этот вопрос, я поняла давно. Ещё когда Маду с Джахо говорили на болоте.
– Слово! – чересчур помпезно выдала я.
Немедля Шани подскочила и бросилась к Бранову на всех четырёх лапах. Вытянувшись, как ищейка, кошка потянула носом, следуя от груди аспиранта к горлу.
Бранище зажмурился и вжался в сваю спиной.
– Твоя женщина говорит, ты поможеш-шь, – шёпотом, будто Бранов и сам не слышал нашего разговора, сказала Шани.
– Помогу. Если отпустите. Обоих.
Коты мужского пола закричали, прижимая уши к голове и потрясая оружием. Отпускать нас не желали. Того и гляди, начнутся беспорядки, и нас точно кто-нибудь прирежет. Хотя бы тот самый плешивый чёрный кот, который снова зашептал нечто нелицеприятное Джахо на ухо.
Вожак же отчего-то не сводил хмурого раскосого взгляда с меня.
– Шани! – стараясь перекрыть гвалт, рыкнул Маду, расправив плечи, – Вернись
– Лысым нельзя верить, Ша-ани, – облезлый двинулся в обход кошки, приседая и будто к прыжку готовясь. – А если ты им веришь, то и нашего доверия не жди.
Но Шани скачком развернулась к сородичам и прикрыла аспиранта собой. Ощерилась. И если до этих пор она в некоторых чертах напоминала человека, то теперь зверь всецело овладел ей.
– Только рискните. Рискните! Я всякому глотку перегрызу, кто попробует навредить человеку! Яфа будет жить! Даже ценой моей жизни. Я сражусь с любым! Если победа за мной, людям дадут свободу!
Толпа снова возбуждённо загалдела. Похоже, я поспешила с выводами. В кошкотах куда больше звериного, чем человеческого, а решающий аргумент в любом споре – сила.
И сейчас между нами и верной смертью стояла лишь хрупкая кошечка, в этой самой силе явно уступающая доброй половине собравшихся.
– Я тебя затопчу, с-самка! – зашипел облезлый и обножил когти. – С-сама напросилась.
– Чори! – грохотнул Джахо на всю округу. – Не забывай, последнее слово здесь за мной!
Я вздрогнула и уставилась на вожака. Его голос будто враз успокоил котов. Сам же Чори замер, будто его хозяин за пакостным делом застукал.
Я хохотнула. Этот Джахо мне определённо нравился!
– Шани, успокойся, – начал вожак, выступив вперёд. – Маду мне брата роднее, а Яфа как дочь. Ты знаешь. Но разве могу я обменять её жизнь на жизнь всей стаи?
Шани чуть распрямилась, безотрывно глядя на Джахо. Слушала. Вот только бдительности не теряла. Ухо с пуховой кисточкой на конце то и дело в тревоге дёргалось, отслеживая каждое движение Чори.
– Эти люди принесут беду, – продолжал убеждать кошкот. – Если отпустим, они приведут остальных, и тогда…
– Джахо!
Вожак вмиг смолк и обернулся.
Тяжело ступая и опираясь на корявую клюку, к Маду с Яфой в лапах вышел кот. Он горбился, а глубокий капюшон надёжно скрывал морду, так что определить пол было невозможно. За спиной у кота с неестественным громким шелестом волокся подол плаща.
Кошкоты при виде старца почтительно кланялись и расступались. Благоговейные шепотки и урчание гуляли по рядам. Я прищурилась, вглядываясь в силуэт незнакомца.
Так-так... а вот и местная знаменитость. Может, тоже вожак? Или шаман какой?
Я судорожно пыталась припомнить сюжет своей книги, а заодно и выяснить, кто же этот старик. Но о кошкотах история была совсем короткой. Второстепенные персонажи. Зло, которое нужно было победить, чтобы люди наконец вздохнули спокойно.
Да и чего уж греха таить... основная часть повествования «Императора» была занята историей любви девушки-простолюдинки и полубога, правителя пустынь.