Мой продуктивный мозг: Как я проверила на себе лучшие методики саморазвития и что из этого вышло

Уилльямс Кэролайн

Правда, «проводкой» мозга правильнее было бы называть белое вещество – длинные кабели, протянутые между разными отделами мозга, которые могут располагаться на расстоянии нескольких сантиметров друг от друга. Почти все мыслительные процессы задействуют несколько отделов мозга, поэтому качество соединений между ними и скорость проведения электричества по длинным «проводам» могут существенно повлиять на способность мозга к переработке информации. Надо думать, что за всеми вредными привычками вроде переедания и страсти к азартным

играм тоже скрываются такие соединения, только для нас – неполезные.

Белое вещество называется белым из-за особого жирового (миелинового) покрытия нейронных аксонов, которое изолирует их и позволяет удесятерить скорость прохождения по ним электрических сигналов. Когда мы повторяем мысли или поведение, по определенным проводам проходит больше электричества, и мозг получает стимул модернизировать обычные соединения, превратив их в супербыстрые. Если вам интересны подробности, то вот как это работает: электрическая активность стимулирует выделение глутамата, который привлекает особые глиальные клетки – олигодендроциты. Эти клетки по спирали создают из клеточной мембраны нейронов жировую изоляцию. Увеличение активности определенного соединения может также привести к обновлению проводки мозга – сами соединения становятся длиннее, толще и плотнее.

Когда аксон нейрона покрывается миелиновой оболочкой, образовывается отдельный слой изоляции, препятствующий разветвлению, – это защищает постоянно используемые магистрали от поломок и возникновения лишних ответвлений. Кстати, это еще один вариант объяснения, почему от вредных привычек так сложно избавиться.

Этот механизм может оказаться серьезным препятствием на пути изменения мозга. Если соединения, которые я хочу исправить, существуют достаточно давно и уже хорошенько укреплены толстым миелиновым слоем, возможно ли будет их изменить? Усложняет дело еще и то, что эти провода не просто случайно извиваются в пространстве мозга, возникая и пропадая за долю секунды. Они формируют толстые нервные пучки, благодаря которым плотно держатся вместе и проводят импульсы в нужном направлении (рис. 2). Только представьте, сколько усилий придется приложить, чтобы распутать такие сложные связи и уж тем более – что-то улучшить! Миссия кажется невыполнимой.

Хайди Йохансен-Берг, однако, говорит, что в принципе возможно добавить новые пути соединения разных отделов мозга к уже существующим длинным проводам: «Доказательств тому пока немного, но они есть». В одном исследовании 2006 года макак научили использовать грабли, чтобы придвигать к себе еду, после чего у них появились новые соединения между зрительными отделами мозга и областями, ответственными за представление о расположении

их конечностей в пространстве {15} . Правда, ученые, проводившие исследование, не утверждали, что эти новые волокна присоединились к уже существующим пучкам. Как раз наоборот: они считают, что новая ветвь, скорее всего, проросла из другого близлежащего соединения.

15

Johansen-Berg H., (2007) ‘Structural Plasticity: rewiring the brain’, Current Biology, vol. 17, pp. R141–R144.

Возможно, менее радикальным решением для мозга было бы улучшить уже построенные соединения, – не заменить проводку, а усовершенствовать ее использование. Нейробиологи различают изменения структурные, происходящие с самой системой на физическом уровне, и функциональные, относящиеся к использованию той или иной структуры на химическом или электронном уровне и к силе соединения в синапсе между двумя нейронами. И те и другие метаморфозы могут серьезно повлиять на работу мозга в реальном мире. Кроме того, структурные изменения могут привести к функциональным – и наоборот.

В общем, можно сказать, что нейропластичность – явление удивительное и сложное, и даже специалисты пока точно не знают, что происходит в наших головах, когда мы узнаем что-то новое. Есть серьезные основания утверждать, что нейропластичность действительно существует, ее не выдумали бессовестные маркетологи. Но теперь, если кто-то попытается убедить вас, что можно сделать то-то и то-то, ваши нейроны «вместе загорятся, вместе сплетутся» и – вуаля! – ваш мозг тут же станет лучше, – теперь вы знаете, что он не честнее рекламных баннеров, которые обещают избавить от жира на животе, «если вы всего раз в день будете…».

Честно сказать, узнав все это, я приуныла. Как же я пойму, меняется ли мой мозг, если даже в ведущих исследовательских лабораториях до сих пор не придумали, как увидеть это в реальном времени? И если я не решусь заменить часть черепной кости на стекло с прикрепленным к нему микроскопом, я вряд ли смогу узнать, что именно происходит в моей голове. С другой стороны, если я почувствую перемены, а ученые обнаружат что-то с помощью альтернативных методов – сравнив снимки МРТ до и после или зафиксировав изменения электрической активности мозга, – логично предположить, что это будет следствием изменений на физическом уровне. Просто я не смогу положа руку на сердце сказать вам, что конкретно произошло. Звучит как отговорка, хотя это не так: точно измерить изменения не сможет никто, а если кто-то говорит, что сможет, – он в лучшем случае преувеличивает.

Конец ознакомительного фрагмента.