Мой пушистый фамильяр
Шрифт:
И отец вышел из зала. А ко мне подошел Мерлинд и тихо сказал:
— Простите, ваше высочество. Мы не думали, что эта ведьма так дорога вам.
— Она спасла меня. Она вернула меня во дворец, рискуя собой. Она… — я замолчал. Какой смысл что-то объяснять людям, которые не понимают, кем была для меня эта девушка. Моя первая и единственная любовь. Единственная, я это уже знал. И что я не женюсь ни на какой принцессе, тоже знал.
Поднял голову, увидел гроб, так и стоявший на возвышении. Аккуратно положил
Выдохнул, сам себе не веря:
— Она жива! Жива!!!
Повернулся к магам:
— Не смейте ее хоронить! Она жива! Где вы весь этот год хранили мое тело?
— В вашем семейном склепе, ваше высочество, под специальными заклинаниями.
— Сделать то же самое с Василинкой, ясно? Иначе не посмотрю на ваши заслуги, лично казню, — я обвел глазами сгрудившихся в кучку магов, и они поспешно закивали, поняв, что я не шучу. Меня трясло от горя и пробудившейся надежды. Я не дам тебе умереть, Василинка. Я найду тебя. Обязательно найду, где бы ты ни была. Даю тебе слово, ведьма моя!
Глава 24
— Ну, наконец-то очнулась, — услышала я хриплый голос, совсем не похожий на приятный баритон моего фамильяра, и с трудом подняла тяжелые веки, ожидая увидеть дворцового врачевателя.
Но мага-лекаря не было, а надо мной склонился высокий мужчина в белом халате.
Я недоумевающе посмотрела на него и просипела:
— Где я?
— В больнице, где же еще? — усмехнулся мужчина. — Неделю без сознания лежала.
— А что со мной случилось?
— Травма головы, — коротко ответил врач и, приподняв мне веко, посветил в глаз фонариком. Затем то же проделал со вторым глазом.
Глаза немедленно заволокло слезами, и я всхлипнула, словно и вправду заплакать собиралась.
— Ну, ну, — успокаивающе произнес врач, — не надо плакать. Теперь все хорошо будет.
И обратился к стоявшей рядом медсестре:
— Пока лечение продолжаем прежнее, завтра после обхода посмотрим по состоянию.
Та молча кивнула.
— А вам сейчас нужен покой и сон. И никаких волнений, — повернулся врач ко мне. И — снова медсестре: — Успокоительное ей вколите.
Та вновь кивнула. И врач, уже не обращая на меня внимания, подошел к соседней кровати, на которой лежала пожилая женщина. А я закусила губу, пытаясь осознать его слова.
Значит, я уже неделю в больнице лежу. А как же все, что со мной происходило? Ведьма, Ковен, Пушистик? Неужели все это — просто мой бред, вызванный травмой?
Просто бред? И Антрон — тоже бред?
По щекам потекли слезы.
Нет,
Вот именно — больше…
Перевела взгляд на капельницу, от которой к моей руке тянулась трубочка с лекарством, взглянула на закрепленную в вене иглу, вздохнула судорожно и закусила губу, пытаясь успокоиться.
Врач же сказал, что мне сейчас нельзя нервничать.
Но слезы текли сами собой, и я, с трудом подняв тяжелую руку, вытерла их ладонью.
Все, хватит ныть. Антрон бы этого не одобрил. Да и Персен бы разозлился. Не любят они нытиков.
Не любили.
И вообще, какое мне дело, что они любят, если их не существует. Если они — плод моего бреда.
На душе лежал даже не камень — скала, мешающая дышать. Каждый вдох давался с таким трудом, что приходилось себе командовать: вдох — выдох, вдох — выдох, иначе бы грудная клетка просто не справилась со столь трудной задачей. Хорошо хоть сердце как-то умудрялось работать самостоятельно, стучало лихорадочно, сбиваясь на бег, отчего к горлу подкатывала тошнота.
Словом, состояние у меня было в самый раз для больницы. И я даже обрадовалась, когда в палату вошла медсестра, держа в руке шприц с лекарством.
Не знаю, что уж она мне вколола, но после этого уснула я быстро. И, к моему горю, в эту ночь мне ничего не снилось.
A утром, после обхода, ко мне в палату ворвалась Катька. И разревелась, увидев мою слабую улыбку.
— Васька, как ты нас всех напугала!
— Не шуми, — прошептала я. — У меня голова болит.
— Прости! — сразу сбавила тон подруга. — Ты как?
— Нормально. Слабость только. А что врач говорит?
— Не знаю, — мотнула головой Катерина. — Там с ним сейчас твоя мама разговаривает. Но, видимо, все хорошо, раз меня к тебе пропустили. Правда, сказали, что ненадолго. Не больше пяти минут.
И деловито начала выгружать на тумбочку пакеты с яблоками, апельсинами и виноградом.
— Все мытое, можешь сразу есть. Завтра еще принесу.
— Я до завтра столько не съем, — серьезно проговорила я и вспомнила Пушистика: он бы это в один присест слопал, да еще и пожаловался бы, что мало дали.
От воспоминаний сразу стало горько.
Что ж, придется привыкать жить по-старому. Забыть о своих якобы способностях. О приключениях. Ходить на нелюбимую работу, вносить в таблицы циферки и ждать пенсии. Потому что такой насыщенной жизни, как в Ландрии, у меня здесь точно не будет.
Лет в сорок завести пяток кошек, чтобы оживить пустой дом, где никогда не зазвучит детский смех. Ведь такого мужчину, как Антрон, я здесь вряд ли встречу.
И вспомнила, как была потрясена, увидев лежащего в пентаграмме красавца.