Мой ректор, мой дракон
Шрифт:
– Вы что-то хотели? – голос ректора не предвещал ничего хорошего.
– Адептка Кая ди Вире, – пискнула я, ткань снова хрустнула где-то в области лопаток. Я задержала дыхание, и сдавленно продолжила. – Вы сказали зайти… вечером.
Дракон нахмурился.
– А-а-а… та самая ящерица, – хмыкнул он, – которая днем ползала по полю!
От возмущения я втянула воздух и почувствовала, как одна из пуговиц все-таки отвалилась. Дышать легче не стало, зато пуговица, скатившись по гладкому аласу, проскользнула под пояс галифе и затерялась где-то в
Я сразу же выдохнула и втянула живот еще больше. Каждая пуговица означала пять минут, и не в моих интересах было это время терять.
– Я действительно самовольно покинула территорию Академии, – дрожащим голосом призналась я, надеясь, что мой тон воспримут как раскаяние.
– Да, и так и не объяснили причину!
– П-причину? – я уставилась на мужчину, все еще сидящего за столом. Странно, но несмотря на полумрак, окружавший нас, я видела, как горят огнем его изумрудные глаза и как бьется жилка в ямочке между ключицами, что виднелась в расстегнутом вороте рубашки.
– Да, причину, по которой вы рискнули серьезно нарушить устав и покинуть учебное заведение! Это почти что дезертирство.
– Я же вернулась! – запротестовала я. Хрясь! еще одна пуговица последовала за первой. Я мрачно усмехнулась, в красках представив, как меня вытряхивают из штанов, а следом сыпятся пуговицы.
– И только этот мужественный поступок, как и ваш приход сюда, удерживает меня от подписания приказа об отчислении.
– От-отчислении?
Я недоверчиво посмотрела на ректора. Он не шутил. Я нервно сглотнула. Что бы я делала, если бы меня выгнали из академии? Бедная сирота, которая несколько лет жила сперва в приюте, а потом в военной Академии, я ничего не знала о хозяйстве… да я годна была только стать вышибалой в кабаке и окончить свою жизнь в пьяной драке, но женщин в вышибалы не брали… Я с отчаянием посмотрела на своего мучителя.
– Не отчисляйте меня, пожалуйста! Я… – голос предательски дрогнул, понимая, что сейчас расплачусь, я стала расстегивать мундир.
– Что… что вы делаете? – дракон моргнул.
– Вы же сами сказали… вечером… я… только не отчисляйте, пожалуйста, – оловянные пуговицы так и норовили выскользнуть из пальцев. Ректор молниеносно поднялся и, обогнув стол, в два шага приблизился ко мне. Он сжал мои ладони с такой силой, что пальцы побелели.
– Прекратите немедленно! – зло потребовал дракон.
– Но…
– С чего вы решили, что я… что меня можно задобрить именно таким способом? – ректор выразительно посмотрел на мою вздымающуюся грудь.
– Вы же сами… вечером, – я окончательно растерялась. – За наказанием…
– И вы решили, что… – он выразительно замолчал. Я кивнула, не в силах отвести взгляд от его глаз, в которых разгоралась злость.
– Какое самомнение, – фыркнул дракон, выпуская струйку дыма практически мне в лицо. – Да с чего я вообще должен заинтересоваться вами?
– Я… – я растерянно заморгала, а потом призналась. – Об этом я не подумала.
– «Не подумала» – передразнил меня ректор. –
Я опустила голову и практически уткнулась подбородком себе в грудь.
– Интересно, какое наказание вас ожидало, вернись вы вместе со мной? – продолжал ректор, отхлебнув напиток из бокала на столе.
– Ну… э-э-э… – проблеяла я, все еще не поднимая глаз.
– А поточнее?
– Сутки в карцере на хлебе и воде.
– На хлебе и воде?
– Да, прежний ректор придерживался мнения, что голод – лучший советчик против опрометчивых поступков.
– Интересно, – дракон бросил хищный взгляд на бумаги, лежавшие на столе. Осмелев, я вытянула голову, пытаясь рассмотреть, что там написано. Заметив это, ректор подошел и перевернул листы.
– Значит, голод… И потом в бой… а резерв откуда?
– Какой резерв? – не поняла я.
– Магический. Или вас этому не учили?
– У-учили, – не говорить же новому ректору, что занятия по формированию резерва у нас были всего один семестр, и то поверхностно: кто будет тратить время на тех, кому суждено погибнуть в первом же бою.
– Ясно, – тон ректора не предвещал ничего хорошего. – Что ж… ступайте!
Я не сразу поняла, что мне сказали.
– Что?
– Идите! Возвращайтесь в комнату и приведите, наконец, форму в порядок! – рявкнул дракон. – Еще вопросы?
– А как же? – я даже возмутилась, зря, что ли, терпела столько неудобств. – Как же наказание?
– А, да. Наказание… Два дежурства на кухне!
– Два? – охнула я, представляю, сколько работы на меня обрушится. И поесть же не дадут. Да старуха Умма костьми ляжет, но не допустит к кладовке.
– Да, а что, мало? – тем временем осведомился ректор.
– Нет, – поспешила уверить я, – А как же… как же учеба?
Брови дракона приподнялись.
– А вы ходите на все лекции? – ехидно спросил он.
– Нет, но теперь буду! – дерзко заявила я, вызвав еще одну усмешку.
– Смелое заявление. Тогда три после занятий. Считаю, это вполне справедливо. Ступайте.
Понимая, что просить или пререкаться бесполезно, я безропотно вышла и прислонилась к дверной створке. Пот струился по спине, а ноги дрожали. В этот момент в коридоре из-за поворота вынырнула Донателла. В облегающем платье и с распущенными волосами она казалась особенно хрупкой, если бы не улыбка, открывавшая ряды ровных белых клыков.
При виде меня феечка охнула и остановилась. Я взглянула на нее затуманенными взором. Глаза секретарши сузились, а улыбка стала напоминать оскал.
– Добрый вечер, – хрипло поздоровалась я. Феечка вспыхнула, резко развернулась на высоченных каблуках и зацокала в обратном направлении, делая вид, что спешит. Меня Донателла не удостоила и словом, но и так было понятно, о чем она подумала. А значит, уже завтра по Академии поползут слухи.
Я тяжело вздохнула, теперь сделать это было гораздо легче, и решив подумать обо всем завтра поковыляла обратно, в общежитие.