Мой ректор военной академии
Шрифт:
– Мне придется посадить вас в седло перед собой.
– Хорошо, - кивнула я.
Мы договорились, что я буду его ждать за воротами поместья - там неподалеку от них среди дубов лежал огромный камень - практически кусок скалы - заросший мхом. Вот около него мне и приказали быть в восемь вечера.
– Я возьму вас, если вы будете спокойны, - сказал мне напоследок милорд Верд.
– Если я увижу хоть какие-то признаки истерики, нервического припадка и чего-нибудь дамского - я выдам вам нюхательные соли
Ну что на это скажешь - я коротко поклонилась - и вышла. На этот раз дверь сразу распахнулась.
До восьми вечера я всячески пыталась себя занять - чтобы действительно не скатиться в истерику. Терять самообладание сейчас было нельзя. Я взяла книгу расходов - и стала составлять списки покупок на следующую неделю. Потом сходила к Каталине и обсудила меню. От меня, наверное, шла такая энергетика, что ни подколок, ни возражения я не услышала. Запланировала генеральную уборку на понедельник, отправила Вилли сообщить поденщицам, что мы их ждем. Определилась, кто сколько получает в неделю - подумала, как попросить милорда Верда добавить несколько монет Вилли - очень хотелось помочь мальчику.
И хотя от выматывающего тиканья в голове я не избавилась - да и это было бы невозможно - в руках я себя держала.
Я прибежала к камню рано - сил ждать уже не было. Понарезала круги вокруг деревьев. Еще раз запретила себе думать о плохом. Напряженно застыла, вслушиваясь - когда же раздастся стук копыт.
– Вы забыли шляпку и перчатки, - поприветствовал меня милорд Верд, подъехавший со стороны, противоположной от дома.
– Постарайтесь впредь так не делать.
– Хорошо, - не говорить же ему, что головных уборов я даже нашей питерской зимой не ношу.
Он возвышался надо мной. Его конь нетерпеливо перебирал ногами, поглядывая с истинно аристократическим высокомерием на букашку в моем лице, что мешалась у его ног.
– Не отправлю вас домой только лишь потому, что намерен накинуть на нас личину невидимости. Я думаю, вы согласитесь, что никому не за чем знать о том, что мы с вами ездили наблюдать за ходом дуэли.
Я лишь кивнула - говорить не хотелось. Да и боялась, что голос будет дрожать. Господи - как же я боялась! Милорд Верд изучающее меня разглядывал:
– Все-таки зря я все это затеял. Надо было попросту промолчать, - сказал он, как мне показалось, себе самому.
– Пожалуйста. Поедемте. Я обещаю не вмешиваться. Но оставить меня в поместье - это жестоко.
Тяжелый вздох. Потом слова:
– Подойдите ко мне. Слева. Это право. Слева - это с другой стороны. Хорошо. Вставайте на кончик сапога и протягивайте мне обе руки. Не бойтесь.
Ощущая себя неуклюжей собакой на заборе, я утрамбовалась перед ним. Мы тронулись. Шагом, потом быстрее. Высоко-то кааааак!!!!
– Расслабьтесь, - послышалась надо мной негромкая команда.
–
Я побоялась сказать, что мне нестерпимо страшно - понимала, что милорд попросту ссадит меня с коня - и велит идти домой. Поэтому я выдохнула - и заставила себя расслабиться. По крайней мере, попыталась.
– Ваши сыновья держатся в седле намного лучше, - теперь в голосе звучала явная насмешка.
– Они занимались, - пробормотала я.
– А вы - нет?
– Не думала, что мне это пригодиться.
– Зато завтрак вы мне организовали просто изумительный, - теперь в голосе послышались бархатные нотки.
– Свершилось то, о чем я так долго мечтал.
– Я вот все равно не пойму, милорд...
– Что именно, госпожа Лиззард?
– Вы же командовали солдатами. Армиями. Теперь учениками и преподавателями...
– И вас интересует, почему я позволили прислуге сесть мне на голову?
– Именно
– Вам известно, что делают с солдатом или офицером, не выполнившим приказ?
– В военное или в мирное время?
– не могла не уточнить я.
Надо мной раздался довольный хмык.
– Значит - известно... От гауптвахты - до казни... В зависимости от ситуации. Это там, где мне все понятно. А дома. Я могу или гневаться - но повод нелепый. Или уволить всех... И тогда искать еще кого-то. Экономок, кстати, за год я сменил семерых.
– А что так?
– Все никак не мог объяснить, что обо мне нельзя сплетничать. Особенно с посторонними. И не надо сливать информацию обо мне в газеты. Тем более явно выдуманную. И не стоит устраиваться на работу, чтобы получить допуск в мой дом - и попытаться пристроить свою девственную титулованную родственницу в мои жены...
– Серьезно?
– рассмеялась я.
– Этим как раз пыталась заниматься предпоследняя экономка.
Я уже хохотала в голос.
– Вот вам смешно, а если бы у меня была хоть мало-мальски приличная репутация, эта история бы ее уничтожила.
– А я всегда считала, что вопросами репутации озадачены все же дамы.
– Не без этого, но, согласитесь, когда все тебя обсуждают и хмыкают у тебя за спиной - в лицо мне это делать никто не рискует... Приятного мало.
– Согласна... Противно.
– Хотя, если вспомнить о моем происхождении, я, наверное, должен был уже привыкнуть.
– Наверное, все равно хочется, чтобы люди оставили тебя в покое.
– Именно так.
– А что с вашей последней экономкой? Та, которая собрала вещи в тот день, когда мы познакомились?
– Сдала информацию в газеты о ... подробностях моей личной жизни.
Я так поняла, что его лирические отношения с некой графиней стали достоянием народа...
– А кто был до этих двух? Последних.