Мой рыжий грех

Неверович Майя Владимирович

– Доброе утро, – протянул он букет ромашек.

– Откуда у тебя мой адрес? – почти членораздельно я перефразировала свой первый вопрос. Я не шелохнулась и ждала ответа. Из недр квартиры показалась дочь. Я зажмурилась, представив, что она сейчас нафантазирует.

Глеб же как ни в чем не бывало пожал плечами:

– Вообще-то, я здесь уже был. Пять лет назад.

Ах да, он же говорил, что помогал искать Антошку!

– Зачем это? – кивнула я на цветы.

– Просто, – пожал он плечами, – захотелось.

Он так же улыбаясь, кивнул Лере:

– Привет!

Дочь

облокотилась на стену у входа в гостиную.

– И давно ты секонд-хендом интересуешься? – съязвила она, вместо приветствия.

– Ты о своём чувстве юмора? – подхватил Глеб. – Вообще не интересно.

– Само собой. Ты же у нас в старьёвщики подался. – И дочь уже обратилась ко мне. – Мам, а мне его уже нужно папой называть?

– Прекратите! Оба! – повысила я голос.

Я чувствовала себя отвратительно. И перед Глебом было неудобно, хоть я и не понимала цель его визита с этими дурацкими ромашками, и перед Леркой оправдываться совсем не хотелось.

– Глеб, прости, это неловко, – забрала у него из рук букет, который он снова протянул мне. – Спасибо. Но теперь тебе лучше уйти. Извини.

– Да я понимаю, – он вежливо улыбнулся и развернулся.

– Извини, – повторила ему, уже в спину.

Закрыв за парнем дверь, я повернулась и вопросительно посмотрела на дочь, ехидно смотревшую на меня:

– Это что за поведение?

– А ты не долго по папуле горевала, смотрю, – Лера кивнула на цветы и, надев наушники, ушла в свою комнату.

Я стояла с этими дурацкими ромашками и не знала, что делать. Ни с цветами, ни с дочкой.

– Даже начинать не собиралась! – выкрикнула ей в спину, правда, скорее, не ей, а самой себе.

Чувствовала, как от обиды участился пульс. Это не справедливо. Почему она со мной так? За что? Это же не я из семьи ушла, а он. А она еще меня в чём-то пытается обвинить. Это жестоко. Ещё и этот Глеб так не вовремя. Глупый мальчишка. Но, в то же время, это так мило.

Я посмотрела на букет и грустно улыбнулась. Когда мне последний раз дарили цветы? Без повода. Просто, потому что захотелось. Да и когда мне хотели дарить цветы?

Поставила уже немного погрустневшие цветы в вазу. Немного нелепо смотрелись скромные белые лепестки в дорогой вазе с лепниной. Немного полюбовалась этой несочетаемой красотой и, вспомнив, что скоро встреча с новым дизайнером, заторопилась в офис. Хотя мысли были далеко не о работе. Ничего, прорвёмся. Не впервые приходилось ломать стены лбом.

С дочерью решила вечером поговорить серьёзно, а до этого времени – и её не трогать, и самой успокоиться.

* * *

Встреча прошла отвратительно. Кажется, весь негатив, который только можно было, я вывалила на этого вчерашнего студента. Девчонки-продавщицы готовы были под прилавком прятаться – так отчётливо читался страх в их глазах. Хотела высказать и им… В какой-то момент поймала себя в зеркале. И отражение неприятно удивило: лицо только что не перекошено от злобы. В кого я превращаюсь? В свою вечно всех ненавидящую мать?

Я стояла напротив

этого зеркала и понимала, что нужно что-то менять. Отпускать к чёртовой матери и тоску по сыну, и обиду на мужа. Да пусть катится! С дочкой пока не понятно, что делать. Но так нельзя. Я стала слишком стервой. Нет, становиться копией своей матушки я не готова.

Часы на руке сообщили о входящем звонке. Валера. Господи, что тебе ещё надо?

– Да, – без энтузиазма ответила я.

– Что ты наговорила дочери? – без предисловий напал мой – пока ещё – муж.

– Как мило! – уже начала источать сарказм. – И тебе здравствуй.

А саму кольнула обида. Даже нет – понимание, что и дочь предала.

– Ребёнок приехал домой. К себе домой. После сложного перехода. А мать встречает её оплеухой и молодым хахалем.

– Кем? – интересный поворот.

– Хоть бы не позорилась. Это правда, что там щегол молоденький? – тон был слишком требовательным.

– Не моложе твоей шалавы! Кажется, мы квиты.

– Не смей меня позорить, – Валера прошипел это с такой ненавистью, что мне прямо захотелось это сделать (за репутацию он заволновался). – Дочь, кстати, поживёт пока у меня. Это её решение.

И короткие гудки. Я стояла, не зная, куда провалиться. Было состояние, будто надо мной уже захлопнули крышку, а я всё ещё пытаюсь хватать воздух. Часто и бесполезно.

Огляделась по сторонам. Здесь мне даже поддержки не найти.

– Вика, – позвала менеджера, которая разве что не перекрестилась. – Сегодня закрывайте на час раньше.

– Хорошо, Лидия…

– И прекрати дрожать, не сожру! – нервно выпалила я, перебив робкую девицу, и вышла из салона.

Достали все. Мысль о предательстве дочери никак не отпускала. Возможно… Да, возможно, я тоже виновата. Но ведь я хотела с ней поговорить. По-нормальному. Нет же – она решила состроить обиженную маленькую девочку. Ещё и нафантазировала чёрт-те что!

Снова входящий вызов. Я нервно вздёрнула руку, посмотреть, кто звонит. Вика.

– Да, привет, – смягчив тон голоса, ответила ей.

– Привет, подруга, – с усмешкой в голосе, ответила подруга. – Ты не поверишь, кто мне звонил!

– Ален Делон?

– Бери выше! Твой муж.

Я остановилась. Действительно, удивила. Я даже не знала, что у него есть её номер:

– И что же он хотел?

– Завтра же выставка. Я, честно говоря, про неё совсем и забыла. Ты же знаешь, я на таких мероприятиях засыпаю.

– Викусь, я тебя люблю, но давай без лирики. Некогда.

– Короче. Просил меня пригласительный ему даже продать. Не подарить. Типа, тусовка закрытая, а ему очень нужно там быть. Я же понимаю – с кем. В общем, сказала, что сама жажду туда попасть.

– Спасибо, – я действительно, была тронута. И тем, что не отдала билет, и что позвонила. – Хоть ты меня не предала. Не то, что дочь…

– Лерка дома? – удивилась подруга.

– Да, но устроила цирк, довела меня, потом выставила меня перед своим отцом чуть ли не проституткой… В общем, кошмар!