Мой (с)нежный барс
Шрифт:
Алана обхватила член руками: твердый, с бархатистой поверхностью. Вздувшиеся вены пульсировали под пальцами. На самом кончике блестела прозрачная капелька. Шади повел бедрами в нетерпении. Она приподняла мошонку и погладила под ней кожу, слегка сжала яички, провела пальцами по внутренней поверхности бедер.
– Ты издеваешься? – простонал Шади.
Он не сердился, и Алана улыбнулась.
– Изучаю, - ответила она.
– Я отомщу, - пообещал Шади. – Привяжу и изучу. Со вкусом.
Алана
Если бы ее спросили, она не ответила бы, какой он на вкус, но в тот момент не было ничего слаще и вкуснее. Шади получал удовольствие, и это возбуждало ее саму – до дрожи, до исступления.
Алана оттягивала вниз кожу, лизала и сосала, терла языком, сдавливала губами. А потом Шади выдернул ее из сладкой неги: резко поднял и бросил на кровать, навалился сверху, жестко вошел и после нескольких толчков кончил, содрогаясь всем телом. И лег рядом, обвив хвостом за талию.
– Прости, Вишенка. – Шади лизнул Алану за ухом. – Ты – коварная искусительница.
– Тебе понравилось? – спросила она.
– Ты сомневаешься?
– Тогда не нужно извиняться. Я хотела, чтобы тебе было хорошо.
– Мне было великолепно. – Шади встал и поднял с пола халат. – А теперь моя очередь.
И ловко выдернул из халата пояс.
– Это зачем? – испуганно спросила Алана.
– Я не шутил, - ответил он. – Протяни руки.
Она недолго колебалась. Это тест на доверие? Отлично!
Шади связал ей руки и заставил лечь на спину. Алана чувствовала, что узел слабый. При желании она могла освободиться, это только игра. Ноги он не привязывал, так что ощущение свободы осталось. Руки, зафиксированные за головой, делали ее уязвимой, открытой. Как и подушки, подсунутые под попу. Шади широко развел ее ноги и приказал не менять позу.
А потом надел халат и вышел.
Алана лежала смирно, хотя внутри все сжималось в комок, стоило ей представить, как в каюту вламывается Шу. С него станется!
Шади вернулся с двумя мисками и шелковым платком.
– Терпеть не могу шоколад, - сказал он, устраиваясь между ног Аланы с миской в руках. – Но это тоже подойдет.
Он зачерпнул пальцем что-то тягучее и белое и поднес к губам Аланы. Она послушно попробовала. Сгущенное молоко?
– Оближи, - велел он.
Лизать палец было почти так же восхитительно, как и член. Потом Шади обмазал ей губы и долго целовал, проникая языком в рот. Такому же «наказанию» подверглись и соски. И клитор.
Алана извивалась и требовала закончить пытку, но Шади только посмеивался и говорил, что все еще «изучает». Губы опухли, соски пульсировали сладкой болью, от прикосновений
На губы упала холодная капля. И еще одна. Лед?!
– Нет, нет, - запротестовала Алана. – Не надо!
Кусочек льда очертил ареолу, прижался к соску. Алана закричала и забилась в руках Шади, но не от боли. Ее словно пронзил ток – от соска к клитору, и по телу пробежала сладкая судорога. Шади проделал то же самое с другим соском. И спустился ниже. Пушистый хвост пощекотал попу.
– Нет, нет! – умоляла она и пыталась сжать ноги.
– Не менять позу, - рыкнул он. – Накажу.
Лед коснулся клитора, Алана чуть не задохнулась от острых ощущений, и не успела продышаться, как почувствовала пальцы Шади во влагалище. Вместе с кусочком льда.
Алану бросило в жар. Хвост змейкой скользнул к груди, обмахнул соски, погладил живот.
Шади безжалостно шлепнул ладонью по клитору, и она взорвалась, содрогнулась, и по телу разлились легкость и приятное тепло.
– Ша-а-ади… - выдохнула она, всхлипывая.
Он быстро снял узел с рук и повязку с глаз, и лег рядом, прижимая Алану к себе. Она обхватила его руками и ногами, все еще пребывая в эйфории.
– Шади… - повторила она.
– Что, Вишенка?
– Я хочу, чтобы ты стал моим альфой.
– Но я же уже сказал…
– По-настоящему, Шади. Без поблажек. Это… возможно?
Она действительно этого хотела. Она могла ему доверять.
– Нет, - ответил он, помолчав.
– Потому что я не перевертыш? – Алана отодвинулась и посмотрела ему в глаза.
Шади шлепнул ее хвостом по попе: не больно, но чувствительно.
– Ай! За что?
– Не надо отвечать за меня, Вишенка.
Она уткнулась носом в его плечо и обиженно запыхтела. Однако любопытство оказалось сильнее обиды.
– Прости, - повинилась она. – Объясни, почему.
– Ты просишь на эмоциях. И не понимаешь, что это не игра. Альфа заботится, несет ответственность, но и требует больше, чем ты способна позволить.
– Почему ты так считаешь? Ты не знаешь меня.
– Ты правильно сказала, мы – разные. Давай пока остановимся на этом.
Алана фыркнула и потерла попу.
– Больно?
– Неприятно.
– Заслужила. И это тоже. – Он поцеловал ее в губы. – А теперь марш в душ. Я принесу твою одежду. Нам еще нужно решить, как и где тебя устроить. В кровати мы навряд ли сможем поговорить.
– Устроить? – переспросила Алана. – Я не останусь с тобой?
– Это невозможно. Но я помогу тебе…
Она не дослушала – сбежала в душ. Как будто это могло спасти ее от горькой обиды. Видимо, они действительно очень разные.