Мой самый-самый...
Шрифт:
– Ой, пап, извини, забыла!
– отступаю и целую в бородатые щеки, втягивая носом тяжелый мужской запах его парфюма с пряными восточными нотками, как и он сам.
– Я здоров!
– хмурится недовольно отец и переходит к внукам, пока я кидаюсь в мамины теплые объятия - Привет, принцесса моя! Как на мать похожа, а! Лев, да ты выше меня что ли? Чем ты его кормишь, Елизавета?!
– Это тоже гены, пап, я не причем, - намекаю на Левкиного немаленького родителя и крепко прижимаюсь к маминому плечу.
Дышу нежностью,
Мои родители встречают нас с мелкими на Московском вокзале, чтобы просто перехватить детей, а я возьму такси и поеду в Пулково. Сашкин самолет прилетает через полтора часа.
– Идите ко мне, мои птенчики!
– мама отпускает меня и кидается обнимать моих детей, - Совсем нас забыли, хоть бы приезжали почаще!
– Мам, я приеду их забирать и могу у вас погостить, можно?
– решаю внезапно.
– Нет, нельзя, - театрально хмурится отец, - Могла бы и на совсем приехать. Что тебе эта Москва? Кто за детьми смотрит? Одна там совсем. Твой дом, где семья твоя, Лиза. Или мы уже не семья?
– Тигран, давай не на вокзале, - шипит на него мама, улыбаясь, а я закатываю глаза, вспоминая, почему я выбрала именно Москву.
С годами отец становится только ворчливей, а это очень сложно выносить, когда тебе и самой лет через пять будет сорок. Тем более, что методы борьбы с этим явлением у меня до сих пор подростковые, и приходится играть в капризную папину дочку.
– Папулечка, не злись, - обнимаю его талию, запрокидывая голову и смотря в упор в его черные пронзительные глаза, - Так получилось. Я на неделю приеду, хорошо?
Папа недовольно хмурит черные брови, так контрастирующие с его густо посеребренными волосами.
– Лиса, - ворчит, - Хорошо, что уж. Я же не указ тебе. Перед фактом ставишь. Давай хоть на неделю... Так, как четверть закончили, банда? Есть за что хвалить?
– Да!
– дети наперебой начинают отчитываться перед дедом, пока его водитель подхватывает наш багаж.
Я в обнимку иду с мамой за ними. Мы слегка отстаем в вокзальной толчее, почти теряя детей с отцом из виду.
– Дочь, все хорошо?
– спрашивает мама, мягко улыбаясь и внимательно меня разглядывая.
И я четко понимаю, что спрашивает в основном о Сашке.
– Да...
– запинаюсь, прислушиваясь к себе.
– Да, - повторяю твердо, - Уже нормально...
– Я так хотела приехать, но по телефонным разговорам поняла, что ты не горишь желанием видеть меня.
– У меня был сложный период...- не отрицаю ее догадку, потому что она верная.
– Еще бы... Но ты отлично выглядишь, - она обнимает мою талию крепче, пока мы обходим группу детей со спортивными сумками, -
– Спасибо.
– Может заедете с Сашей к нам? Мы только завтра ведь улетаем.
– Нет, мам, не в этот раз, - качаю головой и выразительно киваю на впереди идущего отца, - Папа решит, что мы помирились, а это не так.
– А как, если ты с ним вдвоем отдыхать собралась?
– с иронией выгибает бровь мать.
Показательно молчу. Вздыхает и понимающе смеется.
– Ладно, ясно. Действительно, еще не время тогда. Отец такого не поймет, ты права.
Прощаюсь с детьми и родителями на платной парковке. Обнимаемся, целуемся, и я еще раз обещаю, что, когда приеду за Левкой и Алиской, задержаться на недельку в отчем доме, а уж со школой, чтобы продлить детям каникулы, я без проблем договорюсь.
И только, когда минивен отца скрывается из виду, вызываю себе такси в аэропорт, куда через час прилетит Сашка. Пальцы нервно подрагивают, внезапно хочется курить и одновременно сделать какую-нибудь глупость - например, купить цветы. Даже убеждать себя не собираюсь в том, что не соскучилась. Соскучилась. Очень. Ничего не жду от нашей встречи, не думаю о будущем. Уже просто увидеть хочу.
***
Сашку среди толпы прилетевших я вычленяю сразу.
Высокий, широкоплечий, в спортивной одежде и с огромным рюкзаком за спиной, так как из Питера он поедет со мной в Москву, а оттуда сразу на Камчатку. Муж притормаживает, озираясь, и я делаю неловкий взмах рукой, чтобы заметил. Серые глаза застывают на мне, и больше он их не отводит. Улыбаюсь, пока идет ко мне, и чувствую себя по-дурацки. Потому что он не улыбается в ответ, смотря пристально и глубоко, и потому что в руках у меня цветок.
Не удержалась, а сейчас так хочется выкинуть его. Кручу нежный стебель в руках, кусая щеку изнутри.
– Привет, - мои губы вздрагивают в улыбке, когда муж останавливается в нескольких сантиметрах от меня.
– Привет, - у Сашки хриплый голос и какой-то невероятно пристальный взгляд.
А потом он меня крепко прижимает к себе и целует в висок, шумно втягивая запах моих волос, и меня отпускает.
Волнение, нервы, сомнения – это всё такая ерунда!
Мы в прекрасном городе, дети у родителей, у нас целых три дня, и я не упущу возможность быть счастливой. Остальное к черту всё! Потом.
Обнимаю Сашку за талию, просовывая руки под рюкзак. Становлюсь на цыпочки и нахожу его губы своими. Целуемся. Сначала ласково, осторожно, и по телу бегут колкие жаркие токи. Потом всё глубже, и я млею, начиная хихикать и пытаясь отстраниться, пока не прогибаюсь назад в пояснице чуть ли не пополам. А он все равно целует меня в шею, приятно и щекотно.
– Саш, прекращай! – бурчу, смеясь.
Отпускает наконец. Тоже улыбается, хоть и взгляд до сих пор какой-то необычно глубокий, и будто грусть плескается в самой глубине.