Мой самый-самый...
Шрифт:
В номер забрели, уже не отлипая, покачиваясь и пьяно смеясь. Кое-как разулись, сбросили куртки, Сашка запульнул пакет, полный игрушек, прямо на пол в центр комнаты.
– Ну что? В душ?
– Да на хуй душ, - искренне возмутился мой муж, тесня меня к кровати.
48. Лиза
48. Лиза
Мы лежим на кровати.
Я у стенки, а ты с краю.
Я тебя не люблю,
Я
Припев этой песни, услышанный мной в последнем баре, так и крутится в голове, раскрашивая предрассветный час лирическими звуками. В номере пахнет нами, влажные простыни смяты, градус давно выветрился, оставляя лишь легкое чувство отупения, и мы, обнявшись, тихо лежим, думая о чем-то своем. Моя щека покоится на Сашкиной мерно вздымающейся груди, поросль коротких волос на которой щекочет раздраженную после поцелуев кожу подбородка. Рассеяно глажу Сашкин живот, пока он гладит мою голову, перебирая и пропуская пряди волос между пальцами. В голове туманятся слова и вопросы, но мне лень и немного страшновато их задавать. Кажется, ему тоже. Начиная думать о будущем, я неизбежно возвращаюсь в прошлое, а оно еще болит. Не зажило. И сколько ты не говори, не обсуждай, все равно болеть будет, и только со временем, наверно, забудется. Наверно...Вспоминаю вдруг отчетливо то утро, когда всё узнала от Нины, и словно кидает в ледяной душ. И слова вылетают раньше, чем успеваю подумать, надо ли вообще нам об этом говорить. Как тут сдержишься, когда оно зудит и зудит внутри.
– Саш.
– М?
– Скажи, а как ты...смог. Ну, то есть понятно технически "как", но...Она тебе ведь все равно нравилась, получается?
– бормочу тихо.
– Блять...- бормочет раздраженно, и садится на кровати повыше, упираясь спиной в мягкое изголовье, и подтягивая меня за собой.
Задираю голову и встречаюсь с ним глазами. Сашка недовольно хмурится, и я уж думаю, что кроме короткого мата он мне и не ответит ничего.
– Знаешь, я тоже кое о чем не могу перестать думать, Кис. А тебе Коц сильно нравился? Влюбилась в него?
– парирует глухо.
– Что?
– я искренне возмущаюсь, привставая с его груди, но Сашка давит мне на затылок и возвращает обратно, даже улыбаюсь от этого жеста, несмотря на тему разговора. Будто "лежать" сказал. Смешной. Подчиняюсь, ласково ведя пальцами по его груди.
– Я...Знаешь, это нечестно сравнивать. Мы уже расстались на тот момент.
– Мы только-только поругались, и ты сразу кинулась к другому мужику, будто только этого и ждала, - выдает свою версию.
– Я не кидалась, - бурчу, хмурясь, - И уж точно такого не ждала.
– А что это было? Месть?
– его пальцы в моих волосах, замирают, напрягаюсь.
– Я просто очень хотела дальше жить. Не знала, как это сделать побыстрей. Я запуталась... Ну, и может быть чуть-чуть месть...
– тихо-тихо признаюсь.
– Месть у тебя получилось, это было больно, - сдавленно хмыкает Сашка.
Молчим.
– Ты про Тишакову не ответил, - шепотом напоминаю.
– Ответил. Как и ты про Коца, я могу назвать кучу причин, но ни одна из них не будет про любовь. Перестань гонять это в голове, никакого увлечения не было, - целует меня в макушку, прижимая меня к себе ближе.
И так замирает, уткнувшись лицом в мои волосы. Прикрываю глаза,
– Лиз...- Сашка вдруг отстраняется и гладит мою щеку, пристально смотря в глаза. Так напряженно, что я тоже напрягаюсь.
– Что?
– Гор умер.
– Что???
Я в шоке резко выпрямляюсь и хватаюсь за горло, которое мгновенно болезненно сдавливается. Сашка так и гладит меня по волосам, и глаза его лихорадочно поблескивают в полутьме.
– Вчера, Лиз. Я пришел поздно с работы, а он лежит. Под лестницей...
Моргаю, а перед глазами все начинает плыть, пытаюсь протолкнуть воздух в легкие, а не могу, только по телу волны жара гуляют.
– Он вроде бы вел себя как обычно, просто много спал, не скулил...Я...Я надеюсь, что он без боли...ушел...- сипит Саша.
Всхлипываю и снова прижимаюсь к его груди. Ну пиздец...
– Почему не сказал сразу?
– Не знаю...
– А дети?
– Пусть отдыхают пока, прилетят - скажем.
– Да, наверно, так лучше будет, - киваю, переводя дух, - Где похоронил?
– У тутовника. Земля мерзлая, пришлось Михалыча звать посреди ночи, чтобы экскаватором копнул, утром вылетать же уже...
– Саш, - тяжело вздыхаю, не зная, как выразить все то, что в душе.
Мне больно самой, но и его боль, скрытая в этих скупых словах, прошивает меня насквозь. Сажусь повыше, обнимаю его голову и целую в дрожащие веки, лоб, уже покрытый сеточкой морщинок, высокие скулы, прямой нос. И мои горячие слезы делают влажным его лицо. Рвано вздыхает и утыкается носом мне между грудей, крепко - крепко обнимая за талию. Плечи напряжены. Глажу.
– У него классная жизнь была, - шепчу.
Никак не реагирует, а потом тихо бормочет.
– Совсем один помер... В темноте...
Сажусь теперь уже я спиной к изголовью кровати, гладя голову мужа, придавившую мою грудь.
– Мне и до этого так тоскливо в доме было. Пиздец, Лиз. Там все про вас, про нас, и я как в музее бродил, одни воспоминания. А Гора вчера нашел и...Умер вместе с ним наш дом. Там только выть теперь. И ничего мне уже не надо. Для чего? Гостиничный комплекс, большой дом - все это было важно, когда мы все там были. Но ты возвращаться не хочешь, правильно я понял? И, получается, всё, что я построил за всю жизнь, перестало иметь смысл даже для меня.
49. Лиза
49. Лиза
Сашка хмурит брови, проводя пальцами по моей щеке, а я пытаюсь усмирить нарастающее внутри напряжение. Я так ему сопереживаю сейчас, и мне так за него и за «нас» больно, что я не могу не испытывать чувство вины. И не понимаю – оно мое личное, или муж мне пытается его навязать.
– Звучит так, будто ты меня обвиняешь в этом, - тихо признаюсь, перехватывая его руку и сжимая ладонь, - Это твое «правильно ли я понял, что ты возвращаться не хочешь» …Будто перекладываешь на меня всю ответственность.